Или нет. Лучше подождать звонка тут: сейчас они возвращаться будут, тогда и посмотрю на этих двоих.
Стоп. Но они же все из класса выскочили, и если девицы тоже больны – они бы так радостно не скакали. А были ли они? Ничего, сейчас проверим. Я облокотилась на стену рядом с классом и стала ждать.
Ученики дрейфовали мимо меня с разной скоростью и в разных направлениях. Одиноко стоящих и молчащих детей не наблюдалось. Или нет больше больных на этом этаже, или они по классам прячутся. Как Оля.
Я продолжала шарить глазами по коридору, выискивая пусть не стоящих, но еле-еле бредущих особей. Нет, таких тоже нет.
Звонок взорвал коридор. Крики стали нестерпимыми, скорости космическими, пятиклашки метеорами влетали в класс, грохая несчастной дверью о косяк. Ни Дудкиной, ни Козловой не было видно.
Коридор опустел. Последние истерические вскрики смолкли, и мне пришлось тоже отправиться на урок.
5. Эпидемия охватывает город
– Ну как? – спросила я у Лариски в коридоре, у самого класса.
– Нормально.
И как прикажете понимать? Что у Лариски нормально? Ну да, ну был уже звонок, ну учитель в классе, но кто ж так отвечает непонятно.
– Сейчас. – Лариска кивнула, видно, мое недовольное лицо о многом ей сказало. Она покосилась на входящего в класс Юрия Васильевича, достала из сумки тетрадь, и стала что-то быстро писать на последней странице. Я одним глазом следила за ней, другим – за учителем. Юрий Васильевич ходил между рядами и заглядывал в тетради: проверяет домашку. Это плохо, Лариска не успеет дописать новости, и учитель заметит, что меня нет на месте. Учебник лежит, а меня нет. Я занервничала. И надо же было именно на этом уроке заглядывать в тетради. Гораздо удобнее устный опрос: сидишь себе и ждешь, кого спросят, а потом – минут пять свободы. Ну, это если ты готов к уроку. А если не готов – всегда есть пара минут после звонка и до того момента, когда учитель откроет журнал и решит, кого сегодня он будет терзать.
Лариска ткнула меня в локоть. Я схватила тетрадь и проскользнула в класс.
– Можно?
Юрий Васильевич поднял голову и посмотрел на меня. Подумал.
– Можно.
Я облегченно выдохнула и пробралась к своему месту.
Так, что там Лариска накопала?
Шестой «Б» класс. Одна, какая-то Иванова Карина, точно больна, еще двое под вопросом. Троих в школе нет. Больше никаких уточнений.
Ого, Лариска успела зайти в два шестых класса! В шестом «В» – четверых нет. Все присутствующие – нормальные.
Так. Результат не очень… Не понятно ничего пока: ни почему эти шестиклашки заболели, да и не факт, что заболели.
Вторая перемена прошла зря: мне пришлось объяснять Юрию Васильевичу, почему у меня домашняя работа из одной задачи, а у всех – из четырех, а заодно пыталась правдоподобно объяснить причину опоздания на урок. Не ахти объяснила. Но и Сергей Викторович не совсем прав: по четыре задачи в домашней работе далеко не у всех, так что не надо делать из меня мирового злодея.
– Что у тебя? – спросила я у Лариски.
Мы сидели в столовой. Народу было много, все орали, галдели, в общем – обычная обстановка. Была бы обычной, если бы не группа грустных товарищей. Они никак не реагировали на шум, их не волновала очередь, а некоторых не волновала и еда.
– Да как тебе сказать. – Лариска тоже озиралась по сторонам с озабоченным видом. – Таких тормознутых почти в каждом классе можно найти. Что интересно: в восьмом только один. И тот под сомнением: его просто нет в школе, но говорят, он просто филонит, потому что сегодня у них контрольная по алгебре. Скорее всего так и есть, и это не наш клиент.
