– Я человек и двигаюсь по жизни с людьми.
– Понятно, что не мент. Это я и так вижу. Ты, Влад, правильно начал базар. Не надо портить о себе мнение.
– Есть что мне сказать как человеку, говори, есть претензии, предъявляй. Но на слове меня не лови. Не надо.
– То, что ты среди братвы крутишься, ни о чем не говорит. Братва, она сегодня есть, завтра ее нет, а мы, пиковые, всегда будем. Ты понимаешь, с кем ты сейчас разговариваешь? Меня люди знают, бродяги знают, в зонах каждая собака знает. У меня 17 лет лагерей за плечами. Я зоны истоптал по диагонали. Ты понимаешь, что я могу быть последним в твоей жизни, с кем ты решил пошутить?
– Это беспредел, Важа. Ты нам угрожаешь? Чем ты обоснуешь это? Какие у тебя основания так говорить с нами?
– Ты вписался за коммерса, значит, мазу за него потянул. Теперь ты в одной упряжке с ним. Значит, и спрос теперь с тебя имеется за него.
– Мне оправдываться перед тобой не в чем. Ты вор, и я это уважаю. У вас свои законы, свои правила. За себя скажу: я живу по совести, а поступаю по правде. Я не блатной и по понятиям не живу, но их прислушиваюсь. Знаю, как с людьми базарить.
– Базарить? Да что ты про базар знаешь? Да я тебе тему выведу, ты, дятел, в шерсть заедешь на раз и отмазка по незнанке не проканает, раз ты, фраер, со мной мурчать собрался! Что, сучары, может быть, вас лучше здесь завалить, чтобы время не тратить? – проговорил Важа, нехорошо ухмыляясь, показав, наконец, свое волчье лицо.
Влад увидел, как несколько грузин заулыбались и потянули руки внутрь своих курток и пиджаков. Обычные дешевые понты для лохов.
– Мы порядочные. Поинтересуйся у людей, а после клыками на нас клацать будешь.
– Добро. Сейчас проверим, кто вы и откуда. Я же говорю, не слышал про вас раньше. Откуда мне знать, от чьего имени вы здесь говорите, – глаза Важи маслянисто блестели, на лбу вспухли вены.
Было видно, что он начинал выходить из себя. Важа привык всегда получать ответы на свои вопросы. Его начинала злить упертость Влада. Ребята за соседним столом приосанились и смотрели на них в упор.
– Я уже сказал. Я сам по себе. И отвечать буду сам за свои слова, как мужчина. Прикрываться никем не буду. Мужчина не должен про себя кричать на каждом углу. Коли так надо знать, у людей спросите, они сами скажут про меня. Улицу не обманешь. Она тебя как рентген просветит.
В глазах Важи горел огонь, не предвещавший ничего хорошего. Влад посмотрел на Ару, и тот еле заметно кивнул. Этот был отработанный за годы знак готовиться к атаке. В голове звучал свой собственный голос: «Ну вот, кажется, и все. Ситуация приходит к своему логическому завершению. В комнате человек десять, не меньше. Из плюсов у нас с Арой только эффект неожиданности. Но этого хватит только, чтобы вырубить двух-трех человек, а дальше? А дальше кто-нибудь достанет ствол, и куча времени, потраченного в спортзалах, пойдет насмарку. Наш единственный шанс – брать в заложники Важу. Он наш билетик отсюда. А что потом? На хрен, главное – выйти сейчас живыми».
Владу хватит одного рывка, чтобы взять его худую старческую шею в захват. Если что, ломать шеи его научил Крепыш. Думаю, его шестерки вряд ли рыпнутся, ставя под угрозу жизнь своего шефа. Ара будет прикрывать спину, и вот так, не спеша, они выйдут на первый этаж. Сос знает, что делать в такой ситуации. Все, что ему надо сделать, это сказать кодовое слово, и все закрутится. Конечно, если они уйдут отсюда живыми, никто им не простит, что они подняли руку на вора. Но в данном случае все зависит от этого «если», которое в их случае может и не наступить.
