– Нет.
– А медные ассы?
– Тоже. А зачем нам монеты, если весь род наш живет в одной пещере, занимается одним трудом. Что наработали – то наше! То и едим, на том и спим. Все распределяем по справедливости: кто больше трудится – тот больше получает, кто по заслугам лет не способен – тому каждый отдает свою часть как дань уважения и потому что знает: придет и его черед! Кто мал – тому еще надлежит себя показать. Рождается у нас много. Но и смертей до поры юности много. Не каждый доживает, – Лаура замялась, – по разным причинам… Но доживают сильнейшие рода, не жалеющие ни себя для труда, ни врагов. А у нас их, поверь, там хватало! Так зачем нам эти медные кругляшки, скажи мне, жительница земли, когда мы, вгрызаясь в камень, находили целые пласты и этих розоватых руд, переливающихся на свету, и тех солнечных, от которых люди в ваших тавернах готовы зарезать один другого?!
– А на что ты пировала тогда в термополии? – удивилась римлянка.
– На угощения добрых людей. И за слова восхищения, и за слова восторга. Я не могу насмотреться на ваш мир! А вы не видите его красоты! Вот о ней как говорю, так меня зовут за стол. Я и сама люблю общаться. Меня все интересует. Как долго я провела в молчании камней! Как долго была оторвана ото всех, кроме матери! Но она общалась со мной с опаской быть схваченной, застигнутой точно на месте преступления! А кроме того, – Лаура чуть приподняла изношенные тряпки, показывая крепкие девичьи бедра, на которых перевязью с пояса крепилось по маленьким мешочкам, – я кое-что прихватила из дома, когда поняла, что это имеет у вас цену.
И Лаура, развязав туго затянутый мешочек, показала блестящие кусочки золотых шариков. Аврора, привыкшая к виду золота, подняла брови, закатив глаза.
– Ты для меня – настоящая загадка! – заметила будущая матрона.
Лаура поправила ей постель из хвороста.
– Располагайся и отдыхай, залечивай раны, – дала напутствие жительница пещер, – нам предстоит трудный путь, если в самом начале подстерегают такие опасности!
Аврора пробормотала что-то неразборчивое и погрузилась в сладостный сон без сновидений.
Проснулась она на этот раз от легкого толчка в спину. Буйная зелень проступила из тьмы – лавровая веточка мелькала перед ее лицом.
– Просыпайся, – прошептала Лаура, держа веточку и улыбаясь своей затее, – ночь отступает, через час взойдет солнце. В вашем мире оно еще ни разу не заставало меня спящей. Как можно пропустить такой миг? Не могу насмотреться на это дивное зрелище!
– Вот бы и смотрела сама, – проворчала римлянка, поправляя спутанные локоны. – Чего я там не видела? У отца только слуги да рабы просыпаются в такую дикую рань!
– Разве у вас люди не свободны? – выдохнула чужестранка, указывая на бескрайние поля и далекий берег реки. – Когда вокруг столько свободы, разве кто-то хочет оставаться в одном месте и быть рабом?
Внезапно из недалеких пастбищ раздалось блеянье овец, и пара ласточек взвилась в воздух, оглашая всю округу своим криком. Пока Аврора протирала глаза, Лаура любовалась зрелищем полета птиц.
– Сколько себя помню, всегда хотела и мечтала о свободе! Я всюду совала свой нос, заглядывала во все углы подземелья, во все колодцы, во все проходы. Мать места себе не находила и часто наказывала меня в детстве, запирая в самом темном углу подземного колодца – среди трех слюдяных стен, сходившихся клином над головой так, что просвет оставался только со входа, который и запирался валуном.
