– Какой ужас! – римлянка невольно сжала пальцы.
– Я не держу на нее зла. Таков был наш уклад. Жизнь под землей иная, чем жизнь на земле. В кромешной тьме у ребенка, предоставленного самому себе, было всего три пути: стать смирной, как все дети, оставив бесплодные надежды и мечтания на другую жизнь, погибнуть в протестах и бессильной злобе то ли в мрачных камнях, то ли в хищных лапах сородичей, и, наконец, – найти в себе скрытые силы, чтобы выжить в условиях жажды, голода и темноты, но не отречься от стремления к идеалу. Так я нашла…
Лаура не успела закончить. До слуха путешественниц долетело далекое ржание. Стаций в ответ ему затоптался на месте, подергивая головой.
– Тише, тише, – зашикала Аврора, встав рядом с конем и поглаживая того по могучей гриве.
– Не стоит нам тут задерживаться, – подвела черту Лаура.
Девушки спешно собрались, забросили пожитки через седло, Аврора помогла Лауре забраться на коня – в этот раз у ней получилось проворней, да и Стаций привык к новой наезднице. В утреннем тумане их силуэты едва-едва проступали.
– Что ж, – ответила Аврора, – чем раньше доберемся до Равенны, тем лучше: горячие термы заждались меня! Показываться в таком неубранном виде могут позволить себе только селянки и попрошайки.
Лаура посмотрела как-то искоса, точно думая о чем-то своем, но промолчала.
Стаций нервно вздрогнул массивным крупом. Слева от дорожки закончилась рощица лавровых деревьев и пошли более редкие представители лиственной растительности. Но и они остались позади. Только редкие-редкие деревца встречали их, как одинокие острова посреди моря зарослей и кустарников. Извилистая змейка реки потерялась в степи. Вскоре причина беспокойства прояснилась: впереди надвигалась темная масса, словно валуны ожили и зашагали по лужайке, переминаясь неуклюжими подошвами.
– Что это? – удивилась жительница подземного города, ранее никогда не видевшая подобного зрелища.
– Кажется, я догадываюсь, – прошептала римлянка.
– Свернем?
– Я хоть и аристократка, но от слуги отца, почтенного годами Фруги, кой-что знаю о жизни в полях. Возьмем чуть правее разве что.
Стаций нехотя свернул, но под властной рукой хозяйки, как он знал, не забалуешь. Пару раз только фыркнул, но больше для приличия. Как ни странно, масса впереди точно эхом донесла его фырчанье.
– Теперь ты гляди, – Аврора подмигнула подруге, – такое точно не каждую ночь увидишь!
Еще несколько томительных минут прошло, прежде чем обе девушки разом охнули и разглядели наконец разгадку: огромный табун лошадей топтался на просторной поляне, образуя своеобразный, почти непрерывный круг. Мордами они смотрели в центр круга, а заднюю часть выставили наружу. Хвосты их, точно верхушки деревьев, болтались из стороны в сторону, то и дело обрабатывая поясницу соседа.
– Фруги рассказывал, что такое увидеть редко случается: необъезженный табун норовистых лошадей, скачущих по своей воле, но, когда такое происходит, в дикой природе у них почти нет естественных врагов. Самые крепкие особи образуют внешний круг, а во внутренний сбиваются молодые лошадки и больные, те, кто сами себя или еще, или уже не в силах защитить. Стадо их бережет и не бросает. Да вон смотри сама!
Лаура посмотрела туда, куда указывала знатная спутница: двое серых бродяг, волков, то ли отбившихся от стаи, то ли напротив – из передового отряда, лихо подскакивали в воздух, рассекая зубами одни лишь холодные ночные песчинки, – большего им не позволяли. То и дело то один конь, то другой, как щитоносцы, подбрасывали задние ноги в сторону зверей, стараясь поразить их копытами. Те ловко уворачивались до поры до времени, но после одного меткого удара, полученного в бок, заскулили почти разом и бросились врассыпную. Табун еще минут десять переминался с места на место, поднимая клуб степной пыли, пока внешний круг успокоился. Лаура охала и сверкала глазами, прижимаясь к мощному крупу Стация. Аврора улыбнулась, достигнув желаемого.
