– Это, должно быть, больно, – предположила Лаура.
– Еще как, еще как, – ответила римлянка, погрузившись в воспоминания.
Вдруг Стаций оступился, и девушки едва не слетели разом.
– Что такое? – слетел с губ вопрос хозяйки.
Конь повернул к ней голову, шевеля ушами и фырча. Аврора осторожно слезла и тут же угодила в трясину. Липкая жижа оказалась мелкой – едва дошла до голеностопа, но от этого не было легче: падая, девушка инстинктивно сгруппировалась, опершись на руки.
– Что за мерзость, проклятье! Этого нам не хватало! – выругалась римлянка.
Лаура более аккуратно соскочила на другую сторону коня, обошла спереди (Аврора предупредила, что Стаций, как и любая лошадь, не любит, когда позади нее ходят).
– Это то, о чем ты предупреждала? Хотя, чего я спрашиваю? И так видно!
– Верно, подруга! – встав, аристократка чистила руки о шерстяную попону коня. – Перед нами – равеннские малярийные болота, беспощадные и смертельные! И если мы не найдем выход на дорогу с нашими мильными римскими столбами, то можем и не добраться до нашей цели! Пусть император и малых лет был, но соображения хватило, что варварам Алариха не так-то просто будет добраться в самую неприступную крепость на всем побережьи Адриатического моря!
– Послушай, я так многого не знаю о происходящем! Если я хочу спасти свой народ и найти артефакты, о которых говорил шаман племени, то ты должна будешь мне все рассказать!
– Не раньше, чем выберемся отсюда, – римлянка взяла коня за узду и повела туда, где, казалось, болото дышало меньшим количеством жижи.
– Само собой. Хотя, еда у нас есть, вода есть. Чего так нервничать?
– Я не могу быть спокойной, если рядом нет горячих терм. Этого объяснения, Лаура, тебе хватит?
– Пожалуй, – согласилась девушка, чтобы не злить еще больше знатную даму.
Дальше они шли молча, временами гулко выдыхая, точно выражая общую мысль: "Ну и духота здесь". А на болоте и в самом деле было трудно дышать: испарения шли без перерыва от насыщенной влагой топкой земли, и чем солнце дальше тянулось к зениту, тем сложней становилось. Насекомые вились повсюду. Хвост Стация работал без передышки, недовольное ржание раздавалось через каждые пять минут. На что хозяйка, вздыхая и прикрывая лицо от злющих комаров, тихо бормотала: "Ну, а что я могу поделать, мой друг? Забрели, так забрели! Выберемся! Обязательно выберемся!". Впрочем, уверенность таяла не то что с каждым часом, а с каждой минутой: топкие лопающиеся пузыри хватали за щиколотки, обрызгивали противной, скользкой жижицей, облизывали, точно пробуя на вкус, прикидывая, стоит ли эта жертва их усилий?
Небо затянуло дремотными облаками. Солнце, которое, по-хорошему, должно было светить ярко, освещая путь, указывая, где найти спасительную тропку, словно нарочно бросило какой-то грязный бледный саван на всю долину, так что весь горизонт тонул в мрачной серости.
После очередного падения римлянка выругалась.
– На моем платье не осталось чистого места! Нежный синий цвет превратился в какой-то зловеще-пунцовый! А эта плиссированная оборка с золотыми блестками? Что с ней сталось, какой ужас! Точно золото вновь ушло в пещеры! Тебе-то, наверно, так привычней? А на твоей захудалой одежке нет пятен! Как тебе удается?
Лаура молча улыбнулась.
– Нет, скажи мне! – не унималась подруга.
– Эти болота дышат. Слышишь? – Лаура чуть присела, согнув колени, а ладонь направила на поросли красного лишайника. – Здесь все живое! Особенно то, что в тени!
