Мы не встречались, нет. Даже не целовались, мы дружили. А потом его забрали в армию, так быстро, словно по щелчку. Я заболела в самый неподходящий момент, и, когда я лежала с температурой под сорок, папа, решивший навестить нас с бабулей, не пустил меня на проводы, и я прорыдала полночи в подушку, слыша из окна песни под гитару и крики Доронинских друзей во дворе. Я так с ним и не попрощалась…
Через неделю, как только мне отменили постельный режим, я купила конверт, села за стол и долго не знала, что написать, было так много мыслей, что позже не могла остановиться. Исписав четыре листа, я оправила лишь один.
Два года его службы мы обменивались письмами, которые стали моей отдушиной. Они были наполнены позитивом и возвращали во времена беззаботности. Я писала только о хорошем, как и он. Я писала о том, как мне нравится учиться, а сама рыдала над этим письмом, смотря на фото умершей матери. Я ничего ему не рассказала, ни о том, как ее не стало, ни о том, как в моей жизни появился Боря. Долгое время никто не знал о наших отношениях с Яковлевым, нет, мы ничего не скрывали, все это вышло само собой. Когда умерла мама, он очень сильно меня поддержал, не знаю, что бы со мной стало, не будь его рядом.
- Так, на вечер ничего не планируй, я все придумала.
Анфиска вернула мена на землю своим заявлением, а дверь в прихожей открылась. Я спрыгнула на пол и направилась туда, оставляя Мартынову наедине с ее безумными идеями.
- Бабушка! - забрала у нее пакет. - Зачем ты все это таскаешь? У тебя же сердце.
- Прекрати, я не беспомощная, Марин.
- Конечно нет, но я переживаю.
Бабуля разулась и бойко пошагала в кухню.
- Баба Ванда, Сашка Доронин из армии возвращается, - прощебетала Анфи воодушевленно. Мартынова никогда не умела сдерживать свои эмоции.
- Считай, прощай, спокойная жизнь. Весь двор опять вздрогнет.
Бабуля вздохнула, а я со смешком закатила глаза, усаживаясь обратно на подоконник. Ба же налила в кастрюльку молока, ставя ту на плиту.
- А вы Марину отпустите с нами сегодня?
- Анфиса!
- С кем с вами?
- С Борей, например, - наимилейше улыбнулась, пытаясь задобрить бабулю.
- Опять гулянки? Не нравится мне это.
- Бабулечка, - хмурюсь, закинув ногу на ногу, - не ворчи. Тебе ничего не нравится.
- Я не ворчу. За тебя же переживаю.
- Ну мы же хорошие девочки, вы же знаете,- вставляет пять копеек Анфи.
- Знаю я, знаю. А по поводу вечера надо подумать…
- Пошли, Анфиса, - хватаю подругу за руку, раздражаясь из-за бабушкиных слов.
Я не хочу ее расстраивать, но и отпрашиваться погулять в восемнадцать лет меня тоже не совсем устраивает.
- Куда пошла? Есть сейчас будем, - грозно кричит вдогонку бабуля.
- Мы в комнату, - закрываю дверь, падая на подушку, валяющуюся на полу рядом с телефоном.
- Блин, ну она же отпустит?
- Не знаю. Да и какая разница?
- Марина! Как - какая разница? Ты моя подруга, ты мне нужна, а как же группа поддержки?
- Ну если только…
- Ты что, совсем не рада Сашкиному возвращению? Вы же все детство дружили.
- Дружили, дружили. Очень рада, - отворачиваюсь.
Какая-то я сегодня нервная, чересчур нервная. Анфи это чувствует, а потому быстренько собирается слинять.
- Так, я домой, мне срочно нужно сделать прическу и маникюр. Ты забежишь?
- Не знаю. Борю подожду, обещал приехать.
- Он все еще на даче?
- Да, маман припахала его по уши.
- Тогда тем более ко мне приходи, вместе веселее ждать, и у меня у мамки вино домашнее припрятано.
