У кромки леса процессия разделилась: Долька, Твердолоб и Бантик остались на опушке, остальные двинулись дальше.
В лесу царили тишина и сумрак. Туман почти рассеялся, лишь у самой земли стелились сероватые клубы.
Тропа вела нас вглубь леса. Вскоре мы свернули направо и оказались в чаще. Деревья, растущие вдоль узкой тропинки, поражали своим причудливым видом. Вот дуб, его огромный ствол не обхватят и десять человек. Ветви гиганта удивительным образом переплелись, образуя диковинный узор. Рядом дерево, ствол которого покрыт шипами наподобие рожек козы Белки. А напротив него растет дерево высотой не более метра, зато ветки длинные-предлинные, торчат в разные стороны.
Бормот развлекал нас песенкой о лесе:
Чудесный лес – наш добрый друг!
Твои дары – спасенье!
Даешь нам все, что есть вокруг,
Лишь было бы терпенье.
Кусты, деревья здесь растут,
Люблю в тени прогулку.
Когда хочу, кричу в лесу —
Ответит эхо гулко.
И он закричал:
– Ого-го!
А эхо ответило, шелестя где-то в верхушках старых сосен:
– Го-о-о!
Я даже оглянулся – эхо, казалось, катится с самого неба.
А ослик продолжил свой гимн лесу:
Ведешь нас по тропинкам
К сокровищам своим.
Готовим мы корзинки
И под ноги глядим!
Под ноги глядеть действительно стоит: мы давно уже шли по еле заметной тропинке, и обнаженные корни так и норовили помочь путникам упасть.
Наш путь заканчивается на небольшой поляне, посередине которой торчат старые пни. Здесь по какой-то причине некогда засохли деревья – их мы использовали в качестве дров. Сейчас, окинув взглядом стоящие на краю поляны деревья, я выбрал одно небольшое, по моему мнению, подходящее для наших целей, и, поудобнее перехватив топор, направился прямо к нему.
– Мы пока пойдем яблоки собирать, – крикнула мне вслед Лапка.
Я кивнул в знак согласия. Рубка занимает много времени, поэтому нечего его зря терять, пока дерево окажется на земле, корзина усилиями Лапки и Бормота наполнится.
Р-р-а-з, дв-а, т-рри! Стучит топор по стволу, летят щепки. Их мы тоже соберем – пойдут на растопку. Невольный вчерашний отдых (труд в мастерских я не считал за работу) пошел мне на пользу – дело спорилось и продвигалось быстро. Но все же через некоторое время, устав, я присел на пенек, окинул поляну взглядом. Солнце так и не пробилось сквозь густой слой облаков. Вокруг серо и тихо, слабо слышен только вечный шум моря. Вот что неизменно! Море существовало всегда. Оно не исчезало…
Вдруг какое-то шуршание, доносящееся со стороны соседнего пня, привлекло мое внимание. Присмотревшись, ничего особенного я не заметил, но насторожился: лесные запахи и звуки я знал, а этот – нет. Подождав немного, я собрался вновь взяться за топор, но тут увидел причину непонятного звука: у моих ног появился Бантик собственной персоной.
– Ты как здесь оказался? – от неожиданности я выронил топор.
– Хорошо, что я тебя увидел, – без особой радости сообщил змей.
– Где Долька, где Твердолоб?
– Кто это? – равнодушно поинтересовался Бантик, поставив меня в тупик этим вопросом.
– Как – кто? – изумился я, – черная лохматая собачка и красивый большой конь.
Сам не знаю, почему я так охарактеризовал Твердолоба. Наверное, растерялся.
– Ах, да. Лохматый… красивая, – рассеянно пролепетал Бантик.
Он совершенно потерял ко мне интерес, завертел головой по сторонам.
– Да не лохматый, а лохматая. Бантик, послушай: тебе лучше вернуться. Или нет, лежи здесь, на пне, – пытаясь привлечь внимание змея, я присел на корточки.
