Дверь снова приоткрывается, и входит Ханна. На этот раз без планшета, только с бутылкой воды, которую она протягивает мне.
– Ты давно пила воду? – спрашивает она тоном, который больше подходит заботливой старшей сестре, чем медсестре.
Качаю головой и беру бутылку. Горло действительно пересохло. Делаю пару глотков и снова смотрю на бабушку.
– Ты можешь остаться на ночь, если хочешь, – продолжает Ханна, прислонившись к стойке с оборудованием. – У нас есть кресло для посетителей. Это не самое удобное место, но ты будешь рядом.
Я резко поднимаю на неё взгляд.
– Правда? Мне можно?
– Конечно. В таких случаях мы разрешаем, – кивает она.
Быстро киваю. Я остаюсь. Не могу оставить бабушку одну в этот первый, самый страшный вечер. Если она очнётся, я должна быть рядом. Если ей станет хуже – я должна знать об этом первой.
– Спасибо, – говорю я, сжимая бутылку с водой.
Ханна уходит, а я достаю телефон. Время всего около четырёх дня. Вижу десять пропущенных звонков. Глубоко вздыхаю и нажимаю на имя в избранных контактах.
Гудки тянутся слишком долго, и я уже думаю, что она не возьмёт трубку, но вдруг раздаётся знакомый голос:
– Лили? Наконец-то! Ты почему не отвечала?! – Софи звучит одновременно испуганно и раздражённо.
Сжимаю губы, чувствуя, как внутри снова нарастает тяжесть.
– Прости, – выдыхаю я. – Я… в больнице. Бабушке стало плохо.
На том конце линии слышится резкий вдох.
– Что? Лилиан, что случилось?!
– Инфаркт, – говорю я тихо, словно от этого слова всё снова может рухнуть. – Её забрали в «Сент-Джозеф», она сейчас в стабильном состоянии, но…
– Какой ужас, – Софи замолкает, и я слышу, как она сглатывает. – Ты одна там?
– Да, но я остаюсь на ночь.
– Конечно, остаёшься, – решительно говорит она. – Я бы тоже осталась. Ты как? Ты ела хоть что-то?
Я тру ладонью лицо.
– Нет, но пока не хочется.
– Лили…
– Знаю. Просто… я не могу сейчас думать о еде, – признаюсь честно. – Я сижу тут и просто смотрю на неё. Мне страшно, Софи.
– Знаю, – тихо отвечает она. – Но ты справишься, ты сильная. Бабушка сильная. Она выкарабкается.
Глубоко вдыхаю, впитывая её слова. Мне хочется в них верить.
– Если тебе что-то нужно, хоть что – звони мне, хорошо? – говорит Софи твёрдо.
– Ладно, – шепчу я. – Спасибо, Софи.
– Я с тобой, Лили, – говорит она, и в её голосе столько искренности, что я едва не начинаю плакать. – Всё будет хорошо.
Мы прощаемся, и я выключаю телефон.
Вдох – тяжёлый, прерывистый. Выдох – дрожащий, как будто вместе с ним выходит часть моей тревоги, но ненадолго. Я провожу пальцами по лицу, борясь с подступающими слезами, а затем встаю и направляюсь к окну. Город за стеклом кажется чужим и далёким, хотя солнце ещё не село.
Но я остаюсь здесь. Рядом с бабушкой. Потому что это всё, что я могу сделать.
