– Драться хорошо, наверное, а что это? – поинтересовался я.
– Это, юноша, зонд. Пора бы знать. Не все же искать дверь в столовую, да диски извлекать неправильно.
– Так это вы приходите с флэшкой?
– Ой, не надо, – осклабился детина. – Кому нужна информация с сервера и что, собственно, такого у вас хранится? Все, что мне нужно для работы, у меня есть. Все секреты Когевского Эллипса, известные в Институте, стали известны благодаря мне. Морских коньков не люблю. Зонд, юноша. Там же черным по белому на фирменном бланке напечатано «Зондирование и жостинг». К зондированию можно приступить прямо сейчас, а теперь просветите нас с Севой по поводу «жостинга». Пока Стелла Анатольевна, скрипя профилем, не пришла.
Но она не пришла.
§§§
Стелла Анатольевна не пришла. Внутренний телефон не звонил.
Я получил интуитивный вызов, приглашение зайти.
Открыл дверь из «дупла» в коридор и очутился в зале необозримых размеров с готическими сводами. Зале, тесно заставленном до потолка металлическими стеллажами, заполненными аккуратными аллеями папок. Все папки были пронумерованы, промаркированы, носили одинаковые серые обложки. Почему папки носили обложки?
Я вдруг понял, кого мне напоминает Стелла Анатольевна. Она была такой же плотной канцелярской папкой в своей серой обложке – вязаном кардигане.
Стелла Анатольевна мерно печатала на машинке 70-х годов за высокой антикварной колонкой. В аквариуме, чуть освещенная сверху, плавала плоская серая рыба, безжизненная как лист приказа на фирменном бланке Института.
Стелла Анатольевна сделала мне знак подождать и продолжала механически печатать.
Я осмотрелся повнимательнее и обнаружил, что идеальный мир папок был вовсе не бесконечен, как показалось мне в начале. В глубине зала аллеи шкафов внезапно обрывались, как будто над пропастью. Дальше начинался хаос из гор разномастных бумаг, наваленных одна на другую: бухгалтерских журналов, сложенных пополам ведомостей, иссохших манускриптов, даже пергаментов, и между всем этим засунуты были восковые валики.
– Хаос, – прошелестела Стелла Анатольевна, проследив мой взгляд. Она ткнула в направлении горной гряды из бумаг, освещенной тусклым светом готических окон под самым потолком. – Настоящий, Федор Павлович, хаос ждал меня, когда я только пришла в КИЭй. Вы не представляете, что здесь творилось до моего прихода. Но последние 50 лет документооборот ведется неукоснительно. Это – фундамент существования Института. Стоит только дать слабину, и хаос поглотит нас. Мы с хаосом боремся неукоснительно, на это брошены все силы, вся моя жизнь, – сухопарой ручкой она обвела тусклые готические просторы. – Это – моя миссия!
– Я вижу.
– Федор Павлович, заполните исходящий ответ на входящий приказ. Исходящий ответ на входящий приказ заполняется в течение часа после получения приказа. А прошло уже четыре. На первый раз я вас прощаю, но впредь подобных проволочек не потерплю.
– Стелла Анатольевна, – сказал я на это. – В моем контракте не предусмотрены никакие входяще-исходящие заполнения. Я – специалист по ментально-цифровым кластерам. Мое время слишком дорого стоит, чтобы заниматься входяще-исходящим бумагомаранием.
На мгновение Стеллу Анатольевну парализовало гневом. Словно бы вся злость, копившаяся в ней полстолетия, вырвалась наружу и сковала ей шею и руки.
– Как вы… Как вы смеете?! – она издала звук спускающей покрышки, которую проткнули заточкой. – Вы назвали мой документооборот «входяще-исходящим бумагомаранием»?
