Капитан Такугавы перевел задумчивый взгляд с меня на Оболтуса.
– Придурок, почему ты подчиняешься этому человеку? Докладывай!
– Как же я рад, что мне, наконец, выдалась возможность послать вас куда подальше, Ханкару-сан! Видите ли, с тех пор, как мы с вашей системой охраны удалили друг друга из своих протоколов взаимодействия, я больше не должен вам докладываться. Даже наоборот, вам теперь по чину не полагается знать о причинах моих действий. Так что катитесь вы со своими приказами туда, откуда вы на свет вылезли.
Я лишь обреченно прикрыл лицо рукой и помотал головой после такого заявления. Все, работа провалена! Не видать мне денежек, как своих ушей. Я под прицелом и уже сдался, теперь меня арестуют, затем потратят кучу времени на выяснения всех обстоятельств.
К тому моменту, разумеется, будет уже слишком поздно лететь на свадьбу.
– Хм, ты прав Оболтус, мы с тобой больше не на одной стороне, – сказал капитан. – Теперь ты всего лишь незаконный вторженец, чужак на военном корабле. У меня с такими разговор короткий.
«Не понял?», – я нахмурился и поднял взгляд на капитана.
Тот, с какой-то злорадной ухмылкой лениво взмахнул рукой, и солдаты справа от него резко расступились.
За ними, на двух металлических ножках, стояла толстенная пушка, напоминающая стальное бревно. Заднюю часть пушки держал на плече, стоявший на колене солдат, который целился через голографический прицел перед лицом.
Ионная боеголовка, выглядывавшая из дула, смотрела в нашу сторону.
«Они что, действительно притащили базуку?!», – не поверил я своим глазам, а капитан отдал приказ открыть огонь.
Пехотинцы тут же опустили оружие, выставили вперед левые руки и активировали энергетические щиты. Кресло капитана Ханкару автоматика экранировала таким же. Верхний ярус засветился прозрачной, розоватой световой стеной.
Я в этот момент отпрыгнул в сторону, спрятался за пультами управления, надеясь укрыться за хлипкими панелями.
А затем раздался выстрел. Подумать только, эти идиоты и вправду выстрелили из такого оружия в закрытом помещении.
Краем глаза я еще успел заметить, как Оболтус, в которого полетел ионный снаряд замер на месте, схватившись за рукоять меча.
И неуловимо быстрым для человеческого глаза движением он рассек ракету пополам. И непросто пополам, он разделили боеголовку на две детали: малый ионный накопитель и, ставший бесполезным, детонатор с соплом ракеты.
Последний тут же улетел куда-то в угол мостика и разорвался с жалким хлопком и такой же безвкусной вспышкой.
Нестабильно мерцающий белым варевом энергии накопитель звонко стукнулся о металлический пол у ног робота-самурая.
Следующие пару секунд на капитанском мостике были посвящены тотальной тишине.
– У-убейте его! Немедленно убейте! – злорадная ухмылка на лице капитана как-то незаметно превратилась в неподдельный испуг. Ханкару явно запаниковал, даже с кресла вскочил.
Пехотинцы, уверен, были не меньше впечатлены возможностями робота. Они тут же открыли огонь. На поражение. Из всего, что у них было.
Небольшое помещение капитанского мостика буквально затопило автоматными очередями зеленой плазмы. Шальные снаряды полетели в стены, пол и ровные ряды панелей, оплавляя метал и растворяя пластиковые сенсоры.
Хорошо, что я уже сжался в клубок за этими столами.
На мостике и так было слишком тесно, для драки, и так слишком жарко, чтобы высовываться, а эти психи еще и пустили в ход гранаты. Казалось, сразу все, какие у них с собой были.
