Колдунья из Треугольного переулка - страница 39

У бедного старика был такой растерянный вид, что на него было жалко смотреть.

– Как же он постарел, – сжалось сердце у Мани, – и как здорово получилось, что он и в самом деле наш родной дядя! Ни слова не говоря, она подошла к нему и молча обняла старика.

– Это же я, дядя Яков, ваша Маня, – с чувством прошептала она ему на ухо, – вы что, меня не узнали? Отстранив от себя девочку, Яков Натанзон мгновение вглядывался в ее лицо.

– А ведь похожа, – за поддержкой обернулся он к Анне и беспомощно расплакался. Анна подошла к ним, и они все втроем крепко обнялись. Так они и стояли, обнявшись, пока в комнату не ворвались отец и сын Капилло.

– Я же тебе говорил, папа, говорил?! – с торжеством повторял Леня, указывая на Маню, – а ты не верил!

– И я тоже, представьте себе, поначалу не поверил, – утирая слезы, обратил к доктору свое заплаканное лицо Яков, – счастье какое у нас, Аркадий Константинович!

– А ну-ка, господа хорошие, – отстранил доктор Капилло своего фельдшера и, пристально глянув на Маню, строго сказал:

– Хватит всем рыдать, дайте мне возможность осмотреть эту девочку. Усадив Маню на стул, Аркадий Константинович принялся тщательно ее осматривать. Он стучал по одной ее коленке, затем по другой, заглядывал в зрачки, ощупывал руки и ноги, заглядывал в рот и щупал пульс. Маня послушно следовала всем его указаниям, а сама, в свою очередь, сканировала глазами доктора и автоматически отмечала про себя: «Правая доля печени несколько увеличена, в левой почке песок, в правой заметное уплотнение. На правом глазу развивается катаракта. В области подкорковых ядер заметны остаточные изменения перенесенного инфаркта». «Да вы у нас не очень здоровы, дядя Аркадий» – озабоченно подумала она.

Наконец, закончив осмотр, доктор Капилло обвел глазами всех присутствующих и затем с удовлетворением вынес свой вердикт:

– Патологически здорова. И, поймав испуганный взгляд жены, поспешил пояснить:

– То есть, абсолютно, неправдоподобно здорова. И, подхватив Маню на руки, он закружился с ней по комнате, как делал это в ее раннем детстве.

– Это действительно она, наша Маня! – радостно приговаривал он, – чудны дела Твои, Господи!

А Маня смеялась и, как когда-то в детстве, повторяла:

– Ой, боюсь, боюсь!

– Папа, – опять решительно вмешался Леня, – а ты не хочешь у нашей Мани узнать, откуда она взялась?

– Действительно, – остановился доктор и, опустив Маню на пол, внимательно посмотрел на нее. – Где ты была все это время, девочка моя?

Маня постаралась сделать честное лицо, хотя на душе у нее скребли кошки. Если бы кто-то знал, как ей не хотелось обманывать близких ей людей! Но что делать, правду она тоже сказать не могла.

– Понимаете, – загадочно опустила она глаза, – моя память кончается моментом, когда я вышла во двор вешать белье, а начинается сегодняшним утром, когда я оказалась во дворе господ Картамышевых.

– Кого-кого? – удивленно переглянулись между собой все присутствующие, – Картамышевых?

– Ну, да, – невозмутимо кивнула она головой и уточнила:

– У тех Картамышевых, у которых мы были с вами в гостях, Аркадий Константинович, помните?

– Манечка, – скорбно поджала губы Анна, – Александр Константинович Картамышев твой родной дядя и брат твоего отца Николая Картамышева.

– Ой… – изумленно прикрыла рот рукой Маня и, помолчав, прошептала:

– Так значит, портрет, который висит у них в библиотеке – это портрет моего отца?