Наконец-то засмеялся. Успокоился, воспрянул духом, расслабился. Вот что значит правильно оказанная поддержка! И раз уж с задачей номер один я так успешно справилась, не откладывая перейду ко второй.
Поправив юбку, сдвигаюсь, оказываясь на самом краю скамьи.
— Вы упадёте, фисса, — покосившись на меня, предупреждает Тогрис.
Он всё ещё улыбается, оттого и слова звучат отнюдь не наставительно. Хотя мне, разумеется, куда приятнее думать, что это потому, что он ко мне неравнодушен. Ну а если всё же ещё нет... Пять лет назад, будучи нескладной девчонкой-подростком, я ему нравилась. Неплохой старт. И чтобы к финишу — моему совершеннолетию — томлинец пришёл влюблённым мужчиной, мне нужно сокращать расстояние. То есть быть к нему как можно ближе. И не только психологически.
— Действительно, — с неудовольствием смотрю на разделяющее нас пространство.
Небольшое, куда меньше вытянутой руки, оно кажется мне безобразно огромным. Потому нестерпимо хочется высказаться в адрес телохранителя, который поставил кресло так далеко, что Тогрис не в состоянии проявить галантность и меня поддержать.
Придётся самой падать в нужном направлении. И делать это лучше из положения стоя.
Привычно, а потому ловко выбиваю ногой камушек из дорожки. Останавливается он у самых ног томлинца, закрытых плотным тёплым пледом. Я спрыгиваю со скамьи, чтобы добытый снаряд подобрать. Замах и... И разумеется, в вертикальном положении я не удерживаюсь.
Нога соскользнула. Голова закружилась. Воздуха не хватило... Да мало ли какая причина лишила меня равновесия! Главное — результат! А он как раз мне очень даже нравится: я наконец оказываюсь там, где мечтала — в руках мужчины и на его коленях. А ещё больше мне нравится изумление, сверкнувшее во взгляде моего спасителя. И его хриплое:
— Идилинна...
— Что? — прикусываю губу, чтобы рот не растянулся до ушей от острых волн удовольствия, прокатывающихся по телу. — Вам неудобно? — Оплетаю руками его шею, с наслаждением скользнув ладонями по коротким волосам на затылке. Прижимаюсь к широкой груди и интересуюсь: — Так лучше?
— Я не об этом, — Тогрис зажмуривается и определённо дышит через раз, гася то самое влечение, что сейчас должен испытывать его организм. По крайней мере, я на это надеюсь.
— О чём тогда? — ласково массирую пальцами его шею.
— Вы уверены в том, что делаете? — распахивая глаза, отрывисто спрашивает, словно в воду бросается суженый. — Действительно этого хотите? Я же на грани. Всё это время сдерживало меня лишь разделяющее нас расстояние и страх влюбиться в вас, а потом потерять. Но если я полюблю по-настоящему... — Он шумно сглатывает, борясь с эмоциями. — Поймите, тогда я уже не смогу хладнокровно с вами переспать, чтобы убрать возникшую у вас привязку, если вы всё же передумаете и выберете другого жениха. Вы разобьёте мне сердце... Вы убьёте меня, Идилинна.
Его слова окутываются зовом нежности, сворачиваются в спираль неведомого мне ранее наслаждения столь желанной близостью, затягивают в водоворот ласкового притяжения. Оттого и говорю уверенно, ни на мгновение не усомнившись в принятом решении:
— Мне не нужен никто другой.
— Это говорит ваше тело, а не разум, — вздыхает упрямец.
— Ну да, — подтверждаю, точно зная, что мои попытки его переубедить будут менее результативными, нежели следование логике, направление которой он сам задал. Я не раз в этом убеждалась — мужчины никогда не примут открытое противостояние женщины. — Но ведь вы прекрасно знаете способ всё изменить.
