Тот вскоре нагнал её.
— Простите, — сказал он, — мои допросы, наверное, кажутся вам навязчивыми. Я ведь не в праве чего-то требовать от вас.
— Нет, почему… — Кенна опустила взгляд, — ваши подозрения обоснованы. Большинство моих знакомых так и живут, — в голосе её по-прежнему звучала лёгкая грусть.
— Я обидел вас, — констатировал Луи, — как мне загладить вину?
Кенна искоса посмотрела на него, и уголки её губ приподнялись в улыбке.
— Не знаю, — уже более бодро сказала она, — например, вы могли бы рассказать мне о себе. До сих пор вы не назвали ничего, кроме имени и фамилии, а я не медиум, чтобы мгновенно разузнать у мёртвых, кто вы и откуда. Луи… это имя не австрийского происхождения, как и фамилия де Ла-Клермон.
Луи напрягся. Он понимал, что, рассказав о том, что приехал из Франции, одновременно выдаст и то, что всё потерял. Что ничего, кроме титула графа, у него нет, а значит, и Кенне он ничего не сможет дать.
— У меня в Вене родственники, — наконец определился он, — я приехал к ним погостить.
Кенна дёрнулась и остановилась, вглядываясь в его глаза.
— Значит, вы собираетесь уехать?
Луи замолк — это был не совсем тот эффект, которого он ждал.
— Не знаю… — осторожно сказал он, — моё будущее пока не определёно.
— Но рано или поздно вы захотите вернуться домой.
Луи поджал губы. Поймал руку Кенны, но не поцеловал, а лишь стиснул её.
— Давайте не будем говорить об этом сейчас.
Ему больше всего хотелось сказать, что если даже он решит покинуть Вену, то возьмёт Кенну с собой — но в то же время Луи понимал, как глупо будут звучать эти слова, произнесённые перед той, кого он видел в третий раз. Он и сам себе до конца не доверял, не понимая, как может его с такой силой тянуть к той, кого он едва знал.
— Хорошо, — согласилась Кенна, заметив, как изменилось его лицо, и крепко сжала ладонь Луи в ответ, — смотрите, вон там очень красивый вид, — сказала она, указывая свободной рукой куда-то вдаль, — пойдёмте, присядем на траве и откроем вино.
Разобрав продукты из корзины и открыв вино, они какое-то время говорили обо всём и ни о чём — о достопримечательностях Вены, о кафе Хугельмана и людях, которые любили собираться в нём.
— Там можно встретить весьма интересных личностей, — заметила Кенна, — поэты, философы…
— А по-моему, они целыми днями говорят о всякой ерунде. Скажем, день ото дня треплют тему: можно ли женщине… петь… — Луи смущённо замолк, внезапно осознав, на какую скользкую почву ступил.
— И что вы думаете по этому вопросу? — после паузы спокойно спросила Кенна.
— Я не любитель оперы вообще, — признался Луи больше от злости на самого себя, чем потому, что в самом деле так уж не любил этот род искусств.
— И вчера вам не понравилось, как я пела? — Кенна насмешливо подняла брови, как будто не сомневалась в ответе, но Луи безжалостно её удивил:
— Меня не было в зале. Я ждал вас у чёрного входа все шесть часов.
Кенна в недоумении смотрела на него.
— Я льстил себе надеждой, что вы споёте лично для меня, — добавил он.
— Вы были так уверены, что я соглашусь провести с вами время? — Кенна расхохоталась, и Луи ненадолго залюбовался её белоснежным горлом, видневшимся из-под меховой шали, когда Кенна запрокидывала голову назад, и струями огненных волос, стлавшимися сейчас по земле.
— Как и вы были уверены в себе, — опомнившись, поспешил ответить он.
Кенна молчала. Луи вдруг обнаружил, что оказался очень близко от неё, так что можно было, склонив голову, коснуться его губ своими. И Кенна не спешила сбегать — она ждала, всё также расслабленно откинувшись назад на локтях.
