Этот факт сыграл мне на руку, когда я подкрался к аристо и дотронулся до его шеи. У Антропова не было не единого шанса увидеть мое лицо.
Короткая вспышка и я уже смотрю на свои руки под струей воды, бегущей из крана. Чувствую, как шеи что-то касается. Смываю с ладоней мыло, чтобы от рук не тащило табаком, оборачиваюсь и вижу себя. Константина Ракицкого в очень странной позе. Не то статуя Свободы, не то Родина-мать.
Беру самого себя за одежду, чтобы не переместиться обратно, и аккуратно завожу в одну из кабинок. Усаживаю на унитаз, закрываю дверь на крючок и пролажу на свободу снизу под дверью. Отряхиваюсь. Пришло время поговорить с Кипятком, как с другом.
– Ты че там, обосрался? – спрашивает Кипяток, затем облизывает одну из сосисок в тесте и кладет в чужую тарелку.
Начинает хихикать и ждет от меня той же реакции. Я неестественно улыбаюсь и смотрю на тетю Люду. Повариха занята наполнением тарелок и не видит, что эти уроды развлекаются, распространяя свои флюиды на еду, предназначенную для других.
– Че с тобой? – спрашивает Кипяток и бьет меня по плечу. – Если ты боишься, что этот урод настучит на нас и расскажет директору, что мы закрыли его вчера в заброшенном доме… Ему никто не поверит, понял?
– А если поверят? – поддерживаю я тему, понимая, что Антропов все-таки переживал за их общий поступок накануне.
– Слушай, – Парфенов вернулся с тарелками, наполненными вторым, и поставил их на стол шестого «А». – Если настучит, то появятся вопросы о том, как он там оказался. А в школе куча свидетелей того, как мы уходили одни. А то, что ему показалось, что его там заперли. Так это ветер мог так подуть, что дверь закрылась. К тому же тетрадь с твоим подчерком, была единственным доказательством того, что мы там были. И утром мы ее оттуда забрали. Так что расслабься и помоги накрыть на этот сраный стол.
Я сходил за тарелками с едой.
– А мы сегодня пойдем? – наконец решился задать вопрос я.
– Куда? – поднял глаза Кипяток.
– Ну…это…ну ты знаешь… – попытался выразиться я, как можно яснее.
– Че это у тебя? – вдруг спрашивает Кипяток и показывает на пространство между носом и верхней губой.
Я подношу палец к лицу и вытираю кровь. Тут же хватаю со стола салфетку и прикладываю к носу.
Это что-то новенькое. Побочный эффект от долгого пребывания в чужом теле? Или от долгого пребывания в теле одаренного? Одно ясно точно – времени у меня мало. Надо скорее договориться с Кипятком и валить.
– Вроде прошло, – я убираю салфетку в карман и снова поднимаю глаза на Парфенова. – Ну так что? Пойдем?
Кипяток подозрительно посмотрел на меня и пошел к раздаче за другими тарелками.
В какой-то момент я уже начал сомневаться во всем, что говорила мне Клаус. Возможно, никакой магией крови эти школьники вообще не увлекаются. Возможно, она договорилась с ними и под изящно придуманным предлогом отправила меня в тот дом, где я должен был получить по заслугам. А я сейчас пытаюсь пригласить Парфенова туда – не знаю куда. Наверное, правильнее будет спросить о Жанне. Спросить о том, что Кипяток о ней думает и тогда все встанет на свои места.
Две тарелки с грохотом опустились на стол.
– Ладно, – вдруг произносит Парфенов. – В семь часов встретимся у гаражей. Оттуда пойдем. И смотри, чтобы Ракицкий не сел тебе на хвост. Сейчас было бы правильнее вообще залечь на дно, но больно мне хочется еще разок попробовать… Да че у тебя с носом, Антропов? Сходи к сексапильной медсестричке и пусть она тебя подлатает.
