– Поняла, – коротко ответила Колючка.
– Что поняла? – не отставала та.
– Не знаю. Что-то поняла. Трудно сказать.
– Молодец, – похвалила старуха. – Правильно поняла.
11. Глава 11
Освещавшие комнату факелы и масляные светильники заставляли тени на стенах дрожать и метаться, наполняя комнату смрадом неполностью прогоревшего масла. Тут и там свисавшие с потолка цепи и веревки, в дымном чаде коптящего света напоминали таинственный лес, полный странных лиан. В огне очага нагревались несколько щипцов, неприятных по внешнему виду и жутких, если знать меру предназначения этих вещей. На столовой доске, покрытой бурыми пятнами, лежало множество предметов, заставляющих даже подготовленного человека вздрогнуть от ужаса. Тиски, пилки и разнообразные крючья со штопорами, обручи для сжимания головы и колодки, фиксирующие положения пальцев.
В комнате присутствовало трое. Небольшого роста, сморщенный как гриб-сморчок человек с золотой брошью на груди – чалму он сразу снял, чтобы дать остыть взопревшей под ней лысой голове. Толстый, с пустым выражением бараньих глаз, охранник башни, солдат тюрьмы, без всякого интереса, с тупым выражением лица смотрящий вперед. И худой, жилистый человек в безрукавке, с неправильным прикусом и парой верхних зубов, заходящих на нижнюю губу, с интересом оглядывающий её с ног до головы, словно покупающий лошадь на базаре и ищущий у неё слабое место.
Приведший её охранник продолжал молча стоять у двери. Человек с золотой брошью внимательно оглядел Колючку с ног до головы и кивнул, мысленно соглашаясь с чем-то своим.
– Вот и славно.
– Я здесь абсолютно случайно! Я ни в чем не виновна, – попыталась заговорить она.
– В следующий раз, когда ты заговоришь без моего разрешения, получишь удар плетью. Тебе понятно? – ласково спросил сморщенный.
Она испуганно кивнула в ответ.
– Вот и славно.
Он раскрыл перед собой что-то написанное на свернутом пергаменте и погрузился в чтение. Бровь его несколько раз поднималась вверх, словно удивление не могло удержаться внутри.
– Не знаю, зачем ты это делала. Никогда у вас пользы нет в ваших колдовских делах. Но видать, так нужно вашему покровителю, шайтану, – пробормотал он, отрывая наконец взгляд от свитка.
– Я ничего...
– Щщщ, – движением пальца перебил он её. – Два достойных человека показали против тебя. Не будут же они лгать? Не один. Двое. Колдовские штуки у тебя под ложем. Так не бывает, если ты не виновна. Так бывает, если ты виновна.
– Это не моё, клянусь!
– У нас тут все клянутся. Ты не поверишь, какие только клятвы мне не пришлось выслушать. И что ты думаешь – не проходит и дня, и все клянутся в обратном. Клятва мало стоит, когда сказана не от чистого сердца.
– Про меня сказали неправду, клянусь вам! Никогда я не колдовала. Даже не умею. И не хотела бы. Поверьте.
Лысый сморчок покивал головой, слушая её горячие слова и ласково улыбнулся.
– То есть, два правоверных человека разными словами показали о тебе неправду. И на твоем месте должны быть они?
– Если они лгут, они должны быть на моем месте.
Лысый помахал её пальцем.
– Ты думаешь, меня легко провести? Скольким людям удалось провести Абу-Бакара, Саид? – обратился он к жилистому человеку в безрукавке.
– Пять человек, Абу-Бакар. Только пятерым удалось избежать расследования и правосудия, когда шайтан забрал их во время допроса, тем самым доказав их сотрудничество.
– Зерно самой моей души задел ты, Саид. Помнишь ту ведьму, с косым глазом? Она почти согласилась встать на сторону истины и нечистый сразу же забрал её к себе. Руки опускаются, когда вспоминаю, против кого мы боремся. Но ничего. Надо быть сильным. С нами благодать. Понимаешь, что мы своего добьемся? Так или иначе. Ты правду скажешь, – обратился он и испуганно вжавшейся в стену Колючке.
