– Юрик снял лыжи, – мы совсем немного покатались с горы мимо трамплина, с которого прыгала весёлая тётенька.
– Сначала надо осмотреться, – сказал Юрик строго и, не глядя на меня, пошагал по дороге. Я сняла лыжи и поплелась за ним. Мне было скучно. Снег сверкал, переливался – он был похож на вату под ёлкой дома, пропитанную-посыпанную нафталином. Я делала снежки и кидала их в Юрика, но тот, видимо, здорово задумался и всё шёл да шёл. Так мы забрались на большой пригорок, откуда сзади открывался весь посёлок. А с другой стороны, до горизонта был лес.
– Со стороны мы похожи на белых медведей, – сказал Юрик, потому что мы, вывалявшись, не отряхнувшись пошли «осматриваться».
– И правда, мы похожи на медведей, – обрадовалась я.
– Чего радуешься? – обозлился Юрик. – Нечему тут радоваться.
Таким мрачным я его давно не видела.
Мы вернулись к посёлку. На горке собралась толпа лыжников. Красные, жёлтые, зелёные, они наперебой говорили что-то нашей тётеньке. А она смеялась и всё повторяла: «Нет, нет. Боюсь, боюсь». Наконец все съехали, забрались обратно и опять принялись объяснять что-то нашей тётеньке. А она всё смеялась. Заметив нас, приближающихся, она даже присела от смеха.
– Медведи! – крикнула она нам. – Куда собрались?
И вдруг оттолкнулась палками и понеслась с горы, и не прямо, как остальные, а зигзагами. Все так и ахнули.
– Вот это да, – сказал лыжник в зелёной куртке, – А мы её учили! —
– Пошли, – сказал мне Юрик, – нечего нам тут делать.
И мы пошли. Юрик всё о чем-то думал.
Солнце садилось быстро, когда мы вспомнили, что весь день ничего не ели. А пока дошли до дома, солнце совсем садилось за горизонт, и магазины в посёлке, наверное, были закрыты. Так и легли спать голодные. – Юрик же решил, что мы сами себя обслужим: утром позавтракали бутербродами взятыми из дома, брали только горячую воду из чайника, нагретого Сашкой.
– Далась мне эта «самостоятельность»!.. – сказал Юрик, засыпая.
Я стала думать про зайцев, следы которых мы видели рядом с дорогой к лесу. Проснулась я от какого-то шума. Была ночь, Юрика в комнате не было. «Куда он пропал среди ночи?» – подумала я, засыпая снова накрепко до утра.
Конец шестой части.
– — – — – — – — —
Часть шестая от Иринки
Сливы в январе.
Всю ночь мне снились зайцы. Белые, пушистые, они играли в чехарду. Я проснулась и, как всегда, посмотрела в окно. Ну и погодка! Яркое солнце, голубое небо, пушистые белые ёлки, и снег такой белый, что глазам больно на него смотреть. а там, далеко на горе, мелькают лыжники, красные, жёлтые, зелёные. Наш дом был крайний, последний к лесу по улице.
Вон красный налетел на ёлку, и с неё посыпался снег. А красный застрял и встать не может, палки у него унесло, опереться не на что. Так и сидит и обнимает ёлку.
Мне вдруг показалось, что все праздники: и Новый год, и день рождения мой в январе, и даже Первое мая – надо праздновать здесь и сегодня!
– Ура-ура! – закричала я и вскочила на кровати, – хотелось крикнуть: «Вставай Юрик!» и вдруг я остолбенела. На столе в сверкающей белой тарелке лежали сливы, тёмно-синие живые-настоящие сливы.
В доме было пусто. А на завтрак приготовлено было налитое в стакан молоко и на нём кусок батона с намазанным маслом.
Сашка ждала нас на улице. Она была нарядная и очень сияла.
– Сливы? Какие сливы? Не знаю никаких слив.
Она подхватила меня на руки, закружила, и певучим голосом декламировала:
