Толстый рыжий кот, видимо, не ожидавший такого неуважительного отношения к своей особе от человека, медленно и неохотно пошёл к безлюдной подворотне. По его походке было видно, что он донельзя залюблен и избалован хозяевами. А сюда его привёл исключительно охотничий инстинкт. Внушительные размеры свидетельствовали о том, что ухаживают за ним хорошо и основательно. На шее у него красовался красный ошейник, как положено всем благовоспитанным домашним котам, отправляющимся погулять на улицу. Он с достоинством неторопливо вышел на площадь и с обиженным выражением на объёмной морде уселся у музейной стены.
Второй форвард, не имевший ошейника, был полосат и короткошерст, в нём виделся дворовой крысолов, не допускавший мысли о том, чтобы упустить добычу. Умудрённым опытным взглядом он окинул фигуру невесть откуда взявшейся и сорвавшей боевую операцию женщины и, прижавшись к асфальту, быстро убежал на полусогнутых лапах, понимая однако, что ему даже пинка не достанется и особой угрозы нет, а потому надо дождаться часа-икс, когда защитница пернатых уйдёт. Потом можно продолжить дело и загнать добычу. Полосатый уличный хищник, тоже удрав через подворотню, устроился у музейной стены с другой стороны от собрата-компаньона.
Третий кот-подросток, отмеченный домашним ошейником, ничего в охоте не смыслящий, умчался в скверик напротив подворотни и уселся там в выжидательной позе – он прекрасно гармонировал белой шерстью на обоих боках с нежно-белыми петуниями на ближней клумбе.
Покинувшая подворотню Елена Алексеевна поняла, что стоит ей уйти, как промысел продолжится и птенцу грозит неминуемая гибель. Летать он не умеет, а беспечные родители его не спасут.
«Что делать? – спрашивала себя Елена Алексеевна. – Кто занимается защитой животных? Кого звать на помощь? Кому звонить? Есть у нас какая-нибудь ветеринарная служба спасения?»
Она остановилась у входа в музей и решила никуда не уходить.
Нетерпеливые коты стали неприметно и грациозно подниматься, чтобы вернуться за добычей, но Елена Алексеевна замахала на них руками, и те, соблюдая все правила прайдового сафари, опять уселись в выжидательных позах, заняв свои номера.
Тем временем Елена Алексеевна вспомнила, как в прошлом году они целым двором спасали сеседского кота, полдня просидевшего на высокой берёзе и истошно мяукавшего на всю округу.
Тогда соседи позвонили пожарным. Те вскоре приехали, подняли лестницу и спасли потерявшее надежду отчаявшееся и осипшее животное, которое тотчас перепуганно и без оглядки умчалось в светлую даль.
Елена Алексеевна набрала номер пожарно-спасательной службы.
Девушка на коммутаторе терпеливо выслушала просьбу и усталым казённым голосом сказала, что таких услуг они не оказывают – у них и без того достаточно дел, они тушат пожары, а не спасают заблудившихся незнакомых одиноких птенчиков. В голосе слышалось плохо скрытое недовольство.
Елена Алексеевна набрала номер полиции, где её тоже выслушали и деликатно посоветовали решить проблему самостоятельно, не отвлекая занятых важными делами людей от исполнения служебных обязанностей.
Елена Алексеевна в растерянности стояла посреди улицы у входа в родной музей и напряжённо думала.
На первом этаже родного музея имелся охранник. Но, едва представив себе беседу с несговорчивым и неприветливым человеком, который сегодня сидит на посту, Елена Алексеевна не решилась взывать к состраданию и призывать его на помощь. Любая просьба, обращённая к нему, всегда вызывала недовольство, трансформировалась в предложение не мешать и содержало неозвученный посыл отправиться в дальние края.
