Мама вцепилась в меня двумя руками, когда на Масика надели страховочные канаты, проинструктировали и завели на доску.
- Божечки, я уже в обмороке, - прошептала мне мама, стремительно бледнея.
- Давай сбежим? – предложила я и потянула её на берег.
- Как – сбежим?! – перепугалась она ещё больше. – А Масик?..
Ответить я не успела, потому что Масик с гиканьем и воплями рухнул с моста, раскинув руки.
Мы с мамой следили за его полётом, замерев и перестав дышать. Мне казалось, канат такой же бесконечный, как этот мост, и что сейчас Масик рухнет прямо на камни.
Но всё обошлось, и Масик полетел вверх так же упруго, как и вниз. Над рекой разносились его восторженные вопли, он сделал ещё пару качаний вверх-вниз, а потом канат постепенно остановился. Закрутилась лебёдка, и Масика начало медленно поднимать наверх. Мы с мамой одновременно выдохнули, и только тут я услышала, как смеются парни – работники этого чудовищного аттракциона. Я с трудом оторвалась от созерцания болтавшегося над бездной Масика, и увидела, что парни смотрят на нас и посмеиваются.
- Не бойтесь, дамы, - Влад подошёл к нам с улыбкой, такой уверенный, в майке, открывающей накаченные руки и бычью шею. – Здесь безопасно даже для пятилетнего ребенка. Раз в жизни это надо попробовать каждому, - тут он подмигнул мне. – Первый раз все нервничают, а назавтра девяносто процентов возвращаются. Прыгнуть второй раз.
- А десять процентов куда деваются? – хрипло спросила я, облизнув пересохшие губы.
Влад шутку оценил и засмеялся, мама помедлила и… засмеялась тоже.
- Я не буду прыгать, - повторила я.
Масика затащили на площадку, он был красный и довольный, и шумно делился впечатлениями – куда улетело у него сердце и прочие органы в придачу.
- Мам, пойдём отсюда, - сказала я вполголоса.
Масик услышал и обиженно раскинул руки:
- Рыбка! Ну ты что? Это же так здорово!
- Лучше не надо, - забормотала я, но мама вдруг вскинула голову и посмотрела на меня с героическим отчаянием.
- А я прыгну! – сказала она и двинулась вперёд на подгибающихся коленках.
- Мам! – я схватила её за плечо, сделав ещё одну попытку остановить её, но она только мотнула головой и вырвалась.
- Молодец! Красавица ты моя! – Масик облапал и расцеловал её. – Давай! Покажи класс! Можешь орать во всё горло! Это так расслабляет!
Самое время было удрать, но разве я могла оставить маму? Мне пришлось стоять и смотреть, как на неё точно так же, как на Масика, надевают страховочные тросы, как инструктируют, и понимала, что мама ничего не слышит из того, что ей говорят.
Вот она идёт по доске мелкими шажочками… вот становится на краю, точно так же, как Масик раскинув руки… Я опять затаила дыхание. Неужели – прыгнет? Да ладно… Постоит и передумает… Но мама вдруг оглушительно взвизгнула и начала падать.
Я зажмурилась, но продолжала слышать мамин визг. В какой-то момент он прервался, а потом возобновился – но уже не протяжно, а урывками. Открыв глаза, я обнаружила, что мама благополучно летает вверх вниз, а парни у лебёдки ждут, когда канат перестанет пружинить.
- Молодец! Я тобой горжусь! – орал Масик, сложив руки рупором.
Наконец, зажужжал моторчик, и вскоре мама стояла на площадке – красная, лохматая, но невообразимо счастливая.
- Полинка! Тебе тоже надо попробовать! – вопила она, пока её развязывали, а Масик лобызал в обе щеки. – Это как полёт! Как свобода!
- Ну нет, - покачала я головой. – Вы прыгнули – и хватит. Теперь давайте в отель. Я как раз в самолёте курицу ела. Вдруг вырвет?
