– Ведите его ко мне, браты.
– Зараз, атаман!.. Зараз!.. – послушно и охотно отозвались голоса.
Несколько человек, оседлав лошадей, поскакали за дьяком.
Вскоре в становую избу ввалилась злая, возбужденная толпа казаков, ведя высокого бритого человека.
– Вот он, проклятущий! – втолкнули они его к Кондрату.
Лицо дьяка было бледно, но спокойно и сурово.
– Не хотел, демон, ехать к тебе доброй волей, – пояснили казаки, – так мы его маленько потолкали да силком привезли.
Кондрат внимательно посмотрел на дьяка и спросил сдержанно:
– Кто таков? Отколь приехал?
– Царский слуга, – с достоинством ответил тот. – Дьяк Алексей Горчаков. А приехали мы из Воронежа по высочайшему повелению великого государя Петра Алексеевича…
– Зачем?
– По тому государеву указу велено нам переписать земли по речкам Бахмуту, Красной и Жеребцу.
– Для чего?
– Велено те угодия отписать Изюмскому полку.
Кондрат скрипнул зубами, ожег дьяка свирепым взглядом.
– А соляные варницы?
– А варницы отписаны на государя. Ведать теми варницами отныне будет Семеновская канцелярия.
Существовала государственная монополия на соль. Обширные преобразования, а в особенности война, требовали огромных средств. Соляной монополии, как источнику государственных доходов, придавали большое значение. Ее и стали теперь вводить на Дону. Соляные варницы, сосредоточенные главным образом в Бахмутском районе, были войсковой собственностью. Существовали также небольшие соляные промыслы отдельных домовитых казаков.
– Ха, – недобро усмехнулся. Кондрат. – А наши новопоселенные городки, – спросил он, – что по тем речкам, куда девать будете?
– Те городки велено Изюмскому полку снесть… уничтожить…
Кондрат побагровел от гнева.
– Снесть, уничтожить? – сдерживая себя, сказал он. – Да вы их нам строили?.. Что молчишь-то?
Дьяк пожал плечами.
– Да ведь я тут ни при чем. Что приказывают, то и выполняю… На то есть царев указ…
– Царев указ… А людей куда будете девать с тех городов?
– Всех жилецких людишек приказано выслать на прежние их места, кто откуда пришел…
– Ух ты! – Булавин ударил кулаком по столу. – Посадите его, браты, под караул! – приказал он казакам. – А потом поглядим.
Десятки рук с готовностью схватили дьяка и потащили его из избы. Кондрат гневно окинул взглядом оставшихся в избе казаков.
– Уходите отсюда все до единого!
Казаки молча вышли на улицу.
– Ложись спать, Григорий!
Гришка, зная, что Кондрат в гневе не скуп и на кулаки, не стал возражать и покорно улегся на топчан, закрыл глаза, хоть спать ему не хотелось.
Кондрат сел на скамью, облокотившись о стол, задумался.
Уже несколько лет подряд велась ожесточенная борьба между Донским войском и Изюмским полком из-за спорных земель. Бахмут-городок много раз переходил из рук в руки. Не раз разрушался до основания, не раз переносился с места на место. Теперь в их борьбу вмешался сам царь и стал на сторону изюмцев. Их донские земли отдал изюмцам, а солеварни отбирает в казну. Донское войско теперь лишалось большой выгоды. Ведь они, домовитые казаки, вели широкую торговлю солью, богатели от этого, а теперь будет богатеть казна. Да и он сам, Кондрат, ущемлен сильно. Теперь не быть ему атаманом соляных промыслов, не властвовать над солеварами.
«Не иначе, – думает Булавин, – все это подстроили бояре. Они, проклятые, натолкнули царя на такой шаг. Можно ли это терпеть? Да ведь если так поддаться, то, за недолгим станет, бояре и совсем нам на шею сядут».
