Автоматически – выходит – забывается, что между Я и Границей должно быть:
– Что-то еще.
Коржавин назвал Ивана Толстого – в его же прочтении:
– Рвачом и делягой.
Но, что сам Коржавин может этому противопоставить? Только Горный Техникум в литературе. На сколько его хватил-а реально? В связи с этими Синявскими И:
– Ненамного верст от Москвы.
По словам Войновича:
– Извините, Эмма, но вы дерьмо! – так хотел на самом деле спросить Войнович?
Скорее всего.
Эмма – это Коржавин.
Вообще, получается, еще тот Лихо-Дей.
Толстой опять:
– Когда ТЕБЕ не нужно, – дальше идет про Ристалище, но это уже не имеет смысла.
Писатель может обратиться к Себе только от лица – или через него – своего произведения.
Далее, осуждается фраза:
– Ты гений, – но!
Она произносилась не для того, чтобы затереть слово Гений, – а:
– Указывала мечту, направление движения, – не зная, что это направление противоположно углу упертости советской власти.
Принимались, следовательно, как детьми за правду слова песни:
И снег, и ветер, и звезд ночной полет,
Меня моё сердце в тревожную даль зовет-т.
В Библии написано:
– Ходите подпоясанными, – не верили, что против правды идет такое непрекращающееся ни на минуту сражение – думали:
– Мы, к счастью, родились в эпоху застоя.
Коржавин отрицал гениальность Бродского.
Не понял кордебалет Толстого:
– Люди, причастные к литературе непосредственно, не очень любят Мастера и Маргариту Михаила Булгакова, потому что ее любят:
– Простые просто-напросто луды.
Думаю, что эти Причастные всё-таки чисто советские писатели, обращающиеся к себе именно на:
– Ты, – не понимая, что такая непосредственность невозможна, и именно их и распечатал Ван Гог своими картинами, как Самой Художественностью, ее принципом, находящемся в самом Человеке, которого Бог не зря и не просто так поставил во главу угла Своего Мира.
Это та же позиция, которая педалируется и сейчас:
– Художественная литература – Эссе в том числе – нужна в принципе только для того, чтобы переводить постановления пайтии и иё пьявитейства:
– В доступную и для дуякоф-ф фойму.
Из чего и следует:
– В самом человеке искать абсолютно нечего.
Коржавин против Бродского именно потому, что Бродский поэт, – как:
– Я, – человек на первом месте.
Коржавин – значит – как большинство здесь Процветающих ориентируется исключительно на Учебник, который виден, как грится:
– Издалека.
Например, сейчас многие любят Ван Гога и Пикассо, но понимают ли всей душой, всем сердцем, что Леонардо Да Винчи и Рафаэль писали:
Поэтому и Бродский ошарашил Коржавина, как Ван Гог многих, многих, многих.
Сезанн – не меньше. Не снаружи человека истина, не в постановлениях партии и правительства, а банально:
– В самом человеке. – И что важно, именно это буквально и прямым текстом запрещено.
Как и было сказано передать Зое Эзрохи:
– Пусть пишет, но про грибы ни слова – можно только про войну.
Как и подтвердил эту физиологию А. Генис:
– Картины Альфреда Хичкока ничего не могут сказать доисторическому человеку, которого они встретят в неизвестном еще никому Космосе.
Как и говорит сейчас Коржавин словами Толстого:
– Опережающая гениальность, – что и значит, не из самого человека исходят стихи настоящие – как у Бродского – а их надо подавать такими же горячими – нет, не как пирожки, а как мартен из угля, потому что много, так как:
– До-Хуя, – что и было про-демон-стрировано в фильме Весна На Заречной Улице:
