***
Рассвет раскрасил небо в пастельные тона, когда отряд достиг края долины. Скалы, словно исполинские стражи, расступились, открывая вид на Лес Вечных Теней – чёрную стену древних деревьев, чьи стволы, покрытые бархатистой корой цвета запекшейся крови, уходили ввысь, теряясь в тумане. Ветви сплетались в плотный полог, сквозь который не пробивался даже намёк на свет. Лес тянулся в обе стороны до горизонта, как шов, сшивающий края мира.
Габриэлла остановила коня в нескольких шагах от первой линии деревьев. Её взгляд скользнул по стволам, будто выискивая незримые метки.
– Дальше пешком, – скомандовала она, спрыгнув на землю. Голос её звучал тихо, но железно, как звон скрещённых клинков.
Она подошла к своему жеребцу, чья грива переливалась серебром в утренних лучах. Пальцы её скользнули по уздечке, освобождая её с ловкостью, отточенной годами. Затем она взяла голову коня в ладони, прижала лоб к его тёплой шерсти между глаз. Губы её зашевелились, произнося слова, которых не слышал даже ветер – древний шёпот, понятный лишь тем, кто рождён сливаться с духом зверя. Конь фыркнул, брызнув росой с ресниц, и отступил, будто получив приказ из иного мира.
– Вперёд, – кивнула Габриэлла, отпуская его.
Кони рванули прочь, их копыта выбивали ритм, напоминающий бегство. Лишь эхо осталось в воздухе, да облачко пыли, медленно оседающее на траву.
Габриэлла обернулась к Торину. Улыбка тронула её губы – недобрая, острая, как лезвие, заточенное на точиле опасности.
– Пора ступить на земли Детей Ночи, – сказала она, и в её голосе зазвучало что-то вроде вызова – себе, им, может, самому лесу. И двинулась впедёт.
Перед самым входом в лес, когда уже один шаг – и она переступит незримую черту, Габриэлла вдруг замерла. Её спина напряглась, словно под невидимым ударом, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Она обернулась так резко, что её коса взметнулась, как хлыст, а тень от неё на миг перекрыла свет, падающий на лица Торина и Лиры.
– Вы же знаете главное правило земель Детей Ночи? – её голос прозвучал тихо, но с такой железной интонацией, что даже воздух вокруг будто застыл.
Она не ждала ответа. Её глаза, холодные и острые, как лезвия, скользнули по их лицам, выискивая малейший признак сомнения.
– Любое живое существо, что вам встретится – священно. – Каждое слово падало, как камень в бездонный колодец. – Вы не смеете причинять ему вред. Даже если оно будет с хорошим аппетитом жевать вашу ногу.
В её голосе не было шутки. Только предупреждение, выкованное из стали и опыта.
Она сделала паузу, давая им прочувствовать вес своих слов.
– Мне не нужно говорить, каково наказание за причинение вреда священным животным земель Ночи?
Вопрос повис в воздухе, наполненный невысказанными ужасами. Все прекрасно понимали.
Торин побледнел, его пальцы непроизвольно дрогнули, будто он уже чувствовал на своей шее холод лезвия, которое обрушится на него за нарушение закона. Лира же лишь молча кивнул.
Габриэлла задержала на них взгляд ещё на мгновение. Потом, не сказав больше ни слова, она развернулась и переступила границу.
Тень леса поглотила её сразу, будто она шагнула не под сень деревьев, а в пасть какого-то древнего исполина. Ли-Сун последовал за ней без колебаний, его плащ слился с полумраком.
Торин и Лира замерли на краю. Воздух здесь пах иначе – влажным мхом, гниющими грибами и чем-то металлическим, будто кровь старинных битв всё ещё сочилась из корней. Лира коснулся рукояти меча, а Торин повернулся к нему и почти шёпотом произнёс:
