Правая рука была поднята вверх, локоть согнут, ладонь раскрыта – будто она держала невидимый щит. И по этой руке тоже струилось золото, переливаясь, как жидкий металл, с каждым ударом сердца.
И тогда над ямой появились первые копыта.
Массивные, покрытые грубой кожей, они нависли в воздухе, и Торин уже представил, как чудовищный вес обрушится на них, раздавит, превратит в кровавое месиво. Он зажмурился, инстинктивно втянув голову в плечи…
Но удара не последовало.
Вместо этого раздался глухой стук – будто копыто ударилось о камень. Торин открыл глаза и увидел, как зверь, даже не замедляясь, проскакал дальше, а за ним – следующие. Его разум отказывался понимать, но постепенно до него дошло: щит. Габриэлла держала над ними невидимый барьер, и ни одно копыто не могло его пробить.
Два стада сошлись, как две волны, но вместо лобового столкновения животные, словно подчиняясь неведомой силе, скользили мимо друг друга, расходясь в стороны. Копыта гремели то слева, то справа, земля дрожала, но ни одна тень не задержалась над ямой слишком долго.
Торин перевёл взгляд на Лиру. Тот не испытывал ни страха, ни напряжения – его глаза горели восхищением, следя за золотыми узорами, бегущими по руке Габриэллы. Затем взгляд Торина скользнул к хранителю командующей.
Ли-Сун сидел, облокотившись о стену ямы, с выражением на лице, будто всё происходящее было для него не более чем досадной задержкой в пути. Ни тени волнения, ни намёка на интерес – лишь ленивое ожидание, словно он просто пережидал дождь под каким-нибудь навесом.
Как он может быть таким спокойным?
И вот – последний зверь промчался над ними, топот стал стихать, пыль понемногу оседала. Габриэлла опустила руку. Золотые узоры начали гаснуть, медленно отступая от локтей к кончикам пальцев, пока совсем не исчезли. Она встала, выпрямилась, и её взгляд, насмешливый и острый, скользнул по каждому из них.
– Чего расселись? – её голос звучал почти небрежно, будто они только что переждали лёгкий ветер, а не стадо, способное размазать их по земле.
После этих слов она одним ловким движением – будто ей даже не приходилось прилагать усилий – вытолкнула себя из ямы. Ли-Сун последовал за ней почти мгновенно, словно они были связаны незримой нитью.
Лира выпрыгнул следом и, повернувшись, протянул руку Торину.
– Давай, – ухмыльнулся он, – или ты решил тут поселиться?
Торин, всё ещё не до конца веря, что остался жив, схватил его за запястье и позволил вытянуть себя из ямы. Его ноги дрожали, но он старался этого не показывать.
А над ними светило солнце, и пыль, поднятая стадом, медленно оседала, возвращая миру привычные очертания.
Торин шёл, погружённый в тяжёлую думу, его шаги были медленными, будто каждый из них требовал усилия. Он всегда знал, что сила Детей Света растёт вместе с их титулом, но понимал ли он это по-настоящему? До сегодняшнего дня это была лишь теория – сухие слова из учебников, рассказы наставников, ничего более. Он и сам не был последним среди своих: умел создать барьер, мог призвать пламя, знал пару других приёмов, которые в нужный момент могли спасти жизнь. Но сейчас…
Сейчас он впервые ощутил разницу.
Не просто увидел, а почувствовал на собственной шкуре, что значит стоять рядом с одной из Трёх.
Габриэлла удерживала щит так долго. Не просто барьер, а настоящую невидимую твердь, о которую разбивались копыта зверей, каждый весом в полтонны. И она даже не напряглась. Узоры её силы – те самые золотые жилы, что бежали под кожей, – дошли лишь до локтей. У него же, когда он пытался создать хоть что-то подобное, они поднимались до самого лица, выжимая из него все силы за считанные секунды.
