При своей казалось бы внушительной комплекции, двигается Надежда необычайно плавно и бесшумно, а когда она изящно держит своей тонкой рукой чашечку чая, то на это зрелище, со слов самой Надежды Степановны, готова сбежаться вся мужская часть нашего министерства.
– Голос-то будто колокольчики! – говорит Марфа Кузьминична, саха пенсионного возраста из кадрового управления, а из неё выдавить хоть какой-то положительный отзыв о ком бы то ни было, все равно, что получить медаль за заслуги перед Республикой Саха из рук самого Дархана.
Лицом Надежда – тоже лосиха, на мой ранее было непросвещенный взгляд, но на самом деле такое лицо в сильном дефиците у якутских женщин, потому что, во-первых, белое, как молоко, а во-вторых, большое и круглое, как луна. Это потом меня просветили, какие существуют каноны якутской красоты, и сейчас я уже легко могу отличить якутку от бурятки или эвенки, и даже больше, могу отличить якутку Горного улуса от Амгинского или же Усть-Алданского.
В общем, с Надеждой, как с самой лучшей подругой в министерстве, я могу обсуждать рыбалки мужа, не боясь, что об этом кто-либо узнает, кроме неё. Вот уж что-что, а сплетничать Надежда не умеет.
Для сплетней прекрасно подходит Ирина. Она простой специалист, а потому все обращаются к ней без отчества. Если начальство хочет подчеркнуть свое неуважительное отношение к какому-либо сотруднику, то оно забывает об отчестве этого провинившегося. Ну а мелкие служащие, такие как Ирина, обходятся без отчества до тех пор, пока не передвинутся выше по лестнице или же не станут убеленными сединами старушками и сверкающими лысинами старцами, к которым придется обращаться подобающе в силу их возраста.
Ирина к тому же имеет внешность «маленькая собачка – до старости щенок». Знаете, бывают такие артистки метр с кепкой ростом, которым до старости лет доверяют играть Золушку или Мальчика-с-пальчика. Так и Ирина, будучи моей и Надежды Степановны ровесницей, из-за своего мелкого роста и хрупкой девичьей фигурки, никак не может претендовать на обращение к ней по отчеству. Наверное, и даже наверняка, это мешает ей и в продвижении. Вот уже сколько раз место зам отдела уходило у неё из под носа, хотя она имеет все, что только необходимо для занятия этого теплого местечка.
Надо ли говорить, что все сплетни, самые свежие и эксклюзивные, я получаю от Ирины, стоит только предложить ей чашку чая.
Самым непонятным для меня является то, что Надежда Степановна и Ирина просто терпеть не могут друг друга и, как мне кажется, ревнуют меня. Это выглядит так:
– А! Добрый день Надежда Степановна! Вы тут чаи гоняете? Ясненько-понятненько! – пронзительно-высоким голосом вещает на весь коридор Ирина.
– Пойду я! Сейчас все министерство будет в курсе где я, – вскидывается Надежда Степановна.
Мы и впрямь пьем чай вот уже литровый чайник и упаковка сушек.
Ирина в это время гордо вышагивает на своих двадцатисантиметровых шпильках к двери напротив.
– Да брось ты, – останавливаю Надежду я. Наша беседа, как правило, прервана на самом интересном месте, – это же Ирина, подождет.
С Ириной мне удается пить чай почти каждый день, а с Надеждой – от силы раз в неделю.
Из последней командировки в некий улус Надежда привезла щенка.
– Глаза у него – один – голубой, а второй – зелено-карий, чайного цвета.
У самой Надежды Степановны глаза в этот момент светятся просто неземной красотой.
