Конус ясного зрения - страница 5



И ты, как овца, на её идёшь поводу.
Она говорит: «Не ссы! Это новые грабли! Идём!
Позориться, так по полной! Погибать, так вдвоём!».
Потом помирать тебя бросит под сломанным фонарём,
Чтоб трупик твой хладный нашли только будущим днём.
Она так прекрасна! С неё не спускаешь глаз,
Вдыхаешь всем телом, веришь, как в первый раз,
Даёшь поиграть, порулить, придавить на газ.
Она тебе даст «прикурить». Она в этом ас!
Она англичанка: отходит припудрить нос…
с концами, … не объяснив, не чиня допрос.
А ты ожидаешь, как преданный, брошенный пёс,
Уже и не помня: как раньше жилось да спалось.
Эй, там! Это всё случайно или назло?
Чтоб здесь триста лет потом ничего не росло?
Чтоб в мире ничто не согрело, ничто не спасло?
Без слов…

Пей

Сотни дорог и снегов без примесей
Мимо степей и сёл.
Пей, дорогая, чтобы всё вынести,
Вынести это всё!
Время течёт эстакадами, крышами,
Ценности трёт в порошок.
Пей, моя девочка, стань невозвышенной.
Стань неподъёмно большой.
Мир по весне обрастает одеждами.
Хочется – значит, люби.
Пей и люби, моя звёздная, снежная,
Мой ледокол «Сибирь».
Сердцем, душой, болевыми подкожными…
До остановки сил.
Чтоб не мандражило, пей, как положено.
И ни о чём не проси.

Сказки обратимой смерти

Полтаблетки сертралина,
Чемоданчик денег.
Сказки смерти обратимой —
Гости сновидений.
Гроб стеклянный, возраст шалый.
Спи! Пройдёт и это.
Ускакали все решалы
К дамам полусвета.
Малахитовые чётки,
Терапия веры.
Взгляд холодный, голос чёткий,
Резкие манеры.
Триста лет, дом среди бора,
И проснуться б рада.
Мир спасет тебя не скоро.
Никому не надо!
Спят гризали на картинах,
Вечность без огласки.
Смерть всегда необратима.
Остальное – сказки.

Нет провожающих

Коньяк на исходе. Несите бутылку текилы,
Соли, лимонов, красной икры, ананасов!
Тань, а давно ли мы сами были такими,
Какие дети сегодня у нас?
Родители стол ломовой накрывали к обеду,
Нас собирали и рядом сидело счастье.
Знаешь, Ларис, я боюсь, что сегодня уеду
И не услышу: «Доча, скорей возвращайся!».
Если не близко к сердцу, то как ещё брать их —
Сложенных из потерь и печалей бусы?
Следом за дедами молча уходят братья.
Лёш, ты присядь. Я помогу обуться.
Все мы умеренно в юмор, умеренно строгие.
Крепнем от боли, но плачем потом без причины.
Гибнем в неравенстве, боремся с онкологией,
Старыми психотравмами, бредом, морщинами.
Что не убьёт – всё равно впечатлит угрожающе.
Как ни старайся Светило собрать из лучиков.
На узкой тропе из жизни нет провожающих,
Нет никакой родни, никаких попутчиков.

Таблетка последней надежды

Белый стул, балкон, солнечный город Майами.
Таблетка последней надежды, мир на мгновение замер.
Между нами всё то, что поддерживало годами,
Океан борьбы и воспоминаний,
Атлантический океан,
Семь поясов часовых между нами.
Я приду, запрусь изнутри и просижу до рассвета.
Мне все свои тревоги теперь отнести некуда.
Ты помогал на всё и всегда находить ответы.
Делился теплом и светом.
Спасибо за это!
Я сегодня, как раньше, под окнами, что были твоими, стояла.
Там никого больше нет. Пустота и темень глядит из зала.
Спасибо, что научил вывозить всё самой,
Не быть раздёрганной и усталой.
Но в часы одиночества этого мало.
Критически мало!
Растёкся в пространстве бесконечных историй табор.
Кто теперь мне спасательный круг выбросит за борт?
Кто погладит по голове, что б ни сделала я и когда бы?
Кто теперь за меня и со мной… с храброй и слабой?
Ты не сваришь нам больше кофе. Я заварю себе чая.
Я буду стараться вырвать у жизни лучшее для себя. Обещаю!