Координация действий - страница 3

– Да ладно тебе, мамуль. Как говорит мой пьющий отец – всё устаканится.

И всё это окончательно вселило в Тамару тревогу на весь ближайший период ремонта.

Мужчины, чисто по-мужски, не откладывая выполнение обещания, когда это выгодно им, хотя бы на начальном этапе работы, а там «как пойдёт», приступили к ремонту крыши на следующее же утро, которое так удачно и счастливо выпало на понедельник, с которого, как известно, лучше всего начинать всё самое хорошее, полезное и важное.

Вадик и Русик были в меру молоды (лет по тридцати) и крепки, поэтому работали быстро. Интенсивному разбору крыши способствовала и температура воздуха, аномальные плюс тридцать в тени по Цельсию. А так как температура шифера не отставала от неё, то долго держать его в руках не представлялось возможным, что помогало развитию рабочих скоростей.

Природный солярий был бесплатен, щедр и не предусматривал ограничений по времени пользования им. Работники краснели на глазах. Причиной был не стыд, который логично мог бы возникать у работников по окончании многих ремонтных работ в необъятных беспределах родины, но почему-то не возникавший у них почти никогда. Да и работа только началась и стыдиться ещё было нечего. В данном конкретном случае к покраснению честных лиц и неприкрытых торсов приложило руку солнце.

Хозяин радовался развитию таких скоростей, самодовольно ощущая свою сопричастность к происходящему. Он считал себя человеком высокоорганизованным и полезно активным. Хотя об этих его качествах Тамара даже не догадывалась. И тут представлялся, как ему казалось, удобный случай показать это невнимательной жене. Иван остался сегодня дома, чтобы не пропускать столь знаменательное событие. Ну и, конечно, продемонстрировать тщательный контроль и то, что дураков здесь нет – было просто необходимо. Да и Тамара однозначно уточнила свою позицию по этому вопросу ещё накануне вечером:

– Работников встретишь и введёшь в курс дела сам, проследишь, объяснишь, всё покажешь, а потом можешь валить куда хочешь, в смысле – на работу.

Иван попытался было возразить, но Тома, заметив эти его поползновения, поспешно добавила:

– Сделай уже хоть что-то полезное в этом доме.

Трофимыч, почувствовав риск выслушать незапланированную лекцию по его абсолютной непричастности к повседневным домашним делам («которые между прочим и тебя касаются, Иван»), поспешно согласился, на всякий случай – ещё и с улыбкой, чтобы уже наверняка обезопасить себя.

Так вот, оставшись сегодня дома, он всячески пытался создать видимость сопричастности к ведущимся работам, активно перемещаясь по внешнему периметру дома, раздавая команды работникам, справляющимся без них гораздо лучше, но из уважения к возрасту Трофимыча терпевшим их, и отвешивая комментарии, изо всех сил изображал бурную деятельности, тем не менее, не изменяя себе в своём ничегонеделании, но зато демонстрируя Тамаре свою для неё незаменимость и значимость.

Но номер не прошёл. Тома, время от времени выходившая из дома, хвалила только «мальчишек», как она их изначально обозначили для себя, а Трофимыча игнорировала полностью, не оставляя ему ни малейшего повода для тщеславия. И он, как человек с ярко выраженным самолюбием, остро ощущавший малейшее его ущемление, пытался хоть чем-то привлечь к себе её внимание. В один из её выходов он даже зачем-то поприседал, но в ответ Тома только одарила его уничижительным взглядом. Бдительная жена самозабвенно блюла, так сказать, нравственное состояние мужа, стоически таща его на своих плечах в рай, не смотря на то, что он упирался, как мог и не обращая внимания на всё это его сопротивление, которое она воспринимала, как свой обязательный повседневный крест.