— Все хорошо, мам, — прошептала Энн. — Не переживай так.
— Да как же не переживать?! — выдохнула Арна, убирая тюбик с мазью. — Все, родная. До свадьбы заживет.
— До моей? — засмеялась Энн, несмотря на неприятное жжение в области ссадин. — До моей — точно заживет!
Ближе к обеду она все же нашла в себе силы выйти в гостиную: ей очень не хотелось, чтобы младшие братья заподозрили неладное. К счастью, Ларус так и не вернулся домой, скорее всего, отсиживаясь у Кристофа.
Так сильно отец Энни сорвался впервые. Наверно, поэтому она не знала, что чувствовать и как реагировать на подобную выходку Ларуса. Конечно, жгучая обида разъедала ее сердце вперемешку с желанием уехать из дома раз и навсегда. Простить подобное отцу было невозможно. Но в то же время, Энн до безумия было жаль Ларуса. Она была убеждена: поднять руку на слабого может только глубоко несчастный и обиженный жизнью человек.
Потрепав Оскара по голове, она уселась рядом с ним на диване и поймала на себе печальный взгляд Петера. Энн все время забывала, что в свои двенадцать он хоть и казался еще ребенком, но многое видел и понимал не хуже взрослого.
— Все хорошо, Петер, — поспешила она успокоить брата. — Правда.
Тот кивнул в ответ, но ничего не сказал. А Энн и не нужны были слова — она видела по глазам: не поверил.
— Я завтра вернусь в Рейкьявик, — придав голосу беззаботности, бросила она.
— Правильное решение, — донесся с кухни голос Арны.
— Не уезжай! — пропищал Оскар. — Что вы все уезжаете? Хинрик, папа, теперь ты, Энн. А как же мы с Петером?
— Вы можете приезжать ко мне в гости хоть каждый уикенд.
— Мама, а можно мы к Энн в гости съездим? — тут же сорвался с места Оскар и побежал к Арне.
— Я ему это не прощу, — дождавшись, когда младший брат доберется до цели, прошипел Петер.
— Ты о ком? — удивилась Энн. По крайней мере, ей удалось сделать вид.
— О Хинрике. Гадкий тролль. Вот он кто.
— Петер, не надо, — попыталась она остановить брата, но тот и слушать не стал.
— Эгоист. Разве животное может быть дороже семьи?!
— Наверно, нет. Но у него просто возраст такой…сложный. Не сердись на него.
— Думаешь, я не знаю, что папа вчера наделал?! А все из-за него. Украл коня он, а страдаешь ты.
— Не надо, Петер, не начинай. Главное, чтобы Хинрик был жив и здоров.
— Энн! — почти крикнул Петер, — Хватит его выгораживать! Вернется — я сам с него шкуру спущу!
Мальчишка говорил что-то еще, угрожал брату, сожалел о случившемся, но Энн его уже не слышала. В ее тонких ладонях непрерывно и монотонно вибрировал телефон, на экране которого высвечивался номер Адама Вахи — мужчины, по чьей вине почти развалилась ее семья.
— Энни… — Петер положил свою ладонь поверх тонких пальцев сестры, вынуждая ту вздрогнуть и обратить на него внимание. — Ты чего не отвечаешь?
— А, это? — Она быстро сбросила вызов и покрутила мобильный в руках, словно какую-то безделушку. — Потом перезвоню. Хилдер, наверно, просто поболтать захотелось.
— Хилдер? — глядя на сестру с хитрым прищуром, уточнил Петер: какая мелодия звонка, да и заставка стояла на звонки Хил, он знал на «отлично». — Ты потому пунцовая вся стала?
— Не говори ерунды, Петер! — возмутилась Энн, краснея еще сильнее.
— Тебе парень звонил, верно? — с азартом продолжил допрос брат.
— Даже если и так, это не твое дело.
— Неужели моя сестра влюбилась? — подначивал Петер, все больше и больше смущая девушку. — Кто он, Энн?
