В некоторых публикациях я встречал скупые сведения о том, что в небольшом тогда городе Красноярске между длительными странствиями по Сибири проживал известный учёный и путешественник петровского времени, приглашённый в Россию немец Даниил Готлиб Мессершмидт. Я был уверен, что в узком кругу тогдашнего Красноярска визиты этой заморской знаменитости не могли не затронуть моих предков, как я тогда уже знал, не последних людей в городе. В поисках материалов о Мессершмидте, которых оказалось очень мало, я нашёл ссылку на его сибирские дневники, опубликованные тогда, увы, лишь в Германии и непереведённые на русский язык. До сих пор не перестаю удивляться, как такую замечательную книгу, очень ярко живописующую сибирский быт начала 18-го века, так долго не переводили на русский язык!9
Разыскав эту книгу, просматривая её и читая в меру моего тогдашнего очень скромного знания немецкого языка, я стал обнаруживать знакомые фамилии. Не стану сейчас подробно останавливаться на заинтересовавших меня фрагментах текста этой книги – они будут приведены позднее при описании периода 20-х годов восемнадцатого века жития моих предков – скажу лишь о главном и самом удивительном.
До этого мне встречались небольшие выдержки из этого труда, переведённые на русский язык и опубликованные в работе Г.Ф.Быкони. Из них следовало лишь то, что немец-путешественник в короткие периоды своего пребывания в Красноярске жил в доме, принадлежащем большому уже тогда семейному клану Суриковых. Каково же было моё удивление, когда я, читая первоисточник, увидел, что Илью, своего хозяина, Мессершмидт сначала называет Суриковым, потом Нашивошниковым-Суриковым, и, наконец, Ильёй Нашивошниковым!
Этот загадочный факт оказался первым признаком того, что красноярские роды Нашивошниковых и Суриковых соприкасались и, как оказалось, довольно тесно. Мне, не чуждому изобразительному искусству, было приятно, что к знаменитому русскому художнику я имею, хоть и отдалённое, но некоторое отношение.
Теперь о последствиях этой и некоторых других моих находок. Миновал двухтысячный год, у нас наступил 21-й век, а события трёхсотлетней давности не давали мне покоя. Исчерпав практически все доступные мне тогда исторические источники, я решил обратиться за помощью к безусловному авторитету в сибирской и, особенно, красноярской истории – Геннадию Федоровичу Быконе. Обратился к нему не с пустыми руками. Кроме моих многолетних изысканий с найденными фактами, цитатами из разных источников и собственными размышлениями, я послал ему уникальные воспоминания моей двоюродной бабушки Е.И.Яворской (Овсянниковой), касающиеся событий, обстановки и быта Красноярска второй половины 19-го века. И, конечно, задал ему много вопросов, касающихся рода Нашивошниковых.
Вот это первое письмо Быконе:
Уважаемый Геннадий Федорович!
Следуя нашей предварительной договоренности по телефону, я собрал все имеющиеся у меня материалы, касающиеся красноярских Нашивошниковых. По ходу текста я изложил возникшие у меня вопросы. Прекрасно понимаю, что ответить на них не очень просто и в ряде случаев, наверное, невозможно, но любые Ваши соображения по этому поводу для меня очень важны. Я не знаю большего авторитета в этой области, чем Вы. Если у Вас «под рукой» имеются еще какие-нибудь материалы на интересующую меня тему, и Вы можете мне о них сообщить, я был бы весьма за это признателен.
