– Кассиан, как же я скучал.
«Кассиан». Яссен сглотнул. Так звучал его позывной у арохассинов вплоть до Сэмсонова побега. Продолжать использовать это имя после, зная, что любимый голос его никогда больше не произнесет, было невыносимо.
– Ты не забыл, – сказал он.
– Я много чего о тебе помню.
Они стали подниматься по каменной тропе, что вилась вдоль склона, поросшего соснами-ретеринами, чьи бархатистые стволы и рыже-бурая листва переливались на солнце. Сверху порхал горный жаворонок, заливаясь трехзвучной трелью. В этих горах добывали руду джантарцы, но Яссен нигде не видел ни одной уродливой вышки.
– Я выкупил всю землю отсюда до ближайшей вершины, – сообщил Сэмсон, как будто прочитав его мысли.
– И никто… ничего не сказал? – поразился Яссен.
– Не глупи, Касс, конечно же нет. Взамен мои солдаты охраняют рудники на северном хребте. Впрочем, работенка непыльная. Я даже обустроил небольшую базу неподалеку – своего рода тренировочный лагерь. Покажу как-нибудь.
– Что-то ты недоговариваешь, – сказал Яссен, вглядываясь в лицо старого друга. – Не припомню, чтобы король Фарин отличался щедростью.
Сэмсон не повернул головы, но губы его расплылись в улыбке.
– Ты как всегда наблюдателен.
Подъем стал круче; у Яссена начали ныть икры. Но тут они с Сэмсоном достигли вершины, и перед его взором во всем ошеломительном великолепии возник дом.
Великанских размеров здание больше напоминало дворец, нежели усадьбу наемника, пусть и успешного. Целиком выстроенное из джантарской стали и черного сешарийского мрамора, оно обнимало гору, будто раскинувшее крылья мифическое чудище.
– Ты что, целую гору себе в дом вделал? – удивился Яссен.
– Добро пожаловать в Чанд-Махал, Касс, – произнес Сэмсон.
«Лунный дворец». Яссен сразу понял, почему он так называется: такой же строгий, холодный и прекрасный.
У входа в просторный сад стояли две невысокие башенки, богато украшенные лазуритовым цветочным орнаментом. Часовые на башнях опустили пульсеры и приветственно отсалютовали.
Подернутые румянцем розы и сочные тигровые лилии покачивались на ветру, благоухая ароматами. Садовники обрезали разросшийся плющ. Они работали в перчатках, но по волосам цвета воронова крыла Яссен понял, что это сешарийцы. При виде Сэмсона все кланялись, но тот даже не поворачивал головы.
Наконец они дошли до зияющего чернотой входа во дворец – с мраморной аркой, увитой скульптурами драконов. Стражники поклонились, и Сэмсон, вскинув руку, пробормотал что-то вроде «вольно».
– Да тебе тут прямо королевский почет, – вполголоса заметил Яссен, входя вслед за ним в вестибюль.
Назвать внешний вид дворца восхитительным значило оскорбить внутреннее убранство. Две спиральные лестницы, расходящиеся в стороны флигелей. Мраморный пол с выложенным из самоцветов драконом. Сверху – мириады стеклышек, преломляющих солнце, отчего казалось, будто у тебя над головой звезды: вот они, только руку протяни. Яссен старался не пялиться по сторонам слишком уж откровенно, но не получалось.
– Можно сказать и так, но скорее от уважения, чем благоговения, – отозвался Сэмсон.
Взяв наконец себя в руки, Яссен оглянулся. Садовники, поприветствовав господина, вернулись к своим обязанностям.
– Они знают, кто я такой?
– Дворняжка. Помесь раванца с джантарцем, – произнес Сэмсон с поддевкой, затем обхватил Яссена рукой за шею и понизил голос: – Мы больше не уличные сироты, Касс. Этого достаточно.
