Я чуть не подавилась следующей конфетой. Мой громкий вздох прервал его рассказ.
– О чём он думал! Вы же могли покалечиться!
– Ну, я ладони успел выставить – их оцарапал, правда, и ещё колени.
Я только помотала головой, не зная что сказать. Дарган? Наш ответственный, предусмотрительный, осторожный король…
– Я сам виноват, – продолжал Боран, – я должен был отвечать за жизнь Его Высочества, а уснул. Я тогда уже оруженосцем значился! А если бы правда опасность?
Боран часто заморгал, став похожим на подростка, и уже вспоминал другую историю:
– Помню, намечалась важная церемония, и в королевскую резиденцию в Фюллижане съезжалась знать. Принц Дарган, Гусег и я прятались. Такова была затея самого принца – сидеть в кустах за фонтаном и кидать шариками из цветной глины в статую Нерушимости Империи.
– В статую? Из кустов? – удивилась я, прожевав следующую конфету.
– Да-да. Тогда в центре Дворцового парка стояла такая высокая статуя, довольно далеко от нашего укрытия, кстати. Так что кидать было не очень удобно. Мы с Гусегом попадали то в причёски дамам, то в камзолы их кавалерам. А Дарган говорил, что нам нужно просто больше тренироваться. Но мне не хотелось тренироваться попадать в Нерушимость Империи, я вообще-то придворный! Мне полагалось любить императора и империю. Но когда я сказал об этом Его Высочеству, он так посмотрел… знаете, как он смотрит?
Я кивнула.
– За это он, наверное, на следующий день подсунул мне непарные чулки: один голубой, один золотой, как флаг Серенидской Империи.
– Что? – рассказ об очередной выходке Даргана заставил меня вздрогнуть. – И как же это? И вы не заметили?
Он дёрнул плечами:
– Я опаздывал, его слуги пришли поскорее помочь мне одеться. Я первым должен был выступать на собрании, читать отрывок из "Оды Империи", – Боран засмеялся. – И где он достал золотой чулок? Мне такой… допрос светлая королева устроила. А он мне ещё сказал, что все должны выходить вначале и громко петь гимн. И вот я выхожу и, что есть мощи, как гряну «Велика Империя наша славная…»
Я представила юного Борана, который выходит на сцену в непарных чулках и громко запевает гимн империи, и не смогла сдержать смех. Но Боран смеялся тоже.
– Зато как меня знать запомнила! Скучающая от собственного величия толпа, и тут такое вступление с весёлым пажом…
– И сколько же лет тогда было Даргану? – я шикнула, как раз кислинка конфеты обожгла язык.
Боран задумался:
– По-моему, четырнадцать.
Мне оставалось только взяться за лоб:
– Это невероятно! Неужели он был таким?
– Ох, ещё каким! Весь двор дрожал при виде него. Это еще что! Однажды был случай, будят меня среди ночи…
Но я вдруг перестала воспринимать его речь, она превратилась в неразборчивый шум. В следующее мгновение фляжки на полках раздвоились. Я повернулась – лицо Борана казалось окутанным туманом, и туман этот сгущался. Видимые объекты отдалялись от меня, исчезая за серыми облаками.
– Боран… – мой голос будто отдался эхом… в моих ушах!
– Да? – голос прозвучал, казалось, на расстоянии вытянутой руки.
– Ты почему не туман? – я хотела спросить, то ли почему он не ест, то ли почему вокруг туман, но мысли перепутались, как выскользнувшие из рук нити, а потом полностью потерялись в серой дымке. Она подступилась со всех сторон мягкая и беззвучная как вата.
– Эй, осторожнее! – едва донёсся до меня приглушённый звук, но я уже падала. Как и куда – не знаю, но тело отяжелело, ветер свистел в ушах.
