– Может быть, я ошибаюсь. Я просто предположила…
– Что?
– Что когда ты увидел меня в свадебном платье… Ну, ты новый человек в городе и выглядишь немного, как бы сказать… Не то чтобы злым – скорее расстроенным. Что, возможно, ты переживаешь какую-то недавнюю потерю?
Ощущая себя жалкой, на этом я останавливаюсь.
У него такой жесткий и изучающий взгляд, что с тем же успехом это могла быть лампа в допросной. Но потом его лицо проясняется, и он откидывается на стуле.
– Ты думала, я женат.
Я отчетливо слышу смех в его тоне.
– Да. Если конкретнее, вдовец.
– Никогда не был женат. Или разведен. У меня нет мертвой жены.
– Понятно.
Что тут еще можно сказать? Извини, просто мы с моей лучшей подругой любим конспирологические теории и обсуждали тебя весь ланч?
Нет. Этого говорить точно нельзя.
Также в списке запрещенных тем: если у тебя нет мертвой жены, почему ты так психанул, увидев меня в свадебном платье? Почему смотришь на меня, будто хочешь переехать машиной, а потом разворачиваешься на сто восемьдесят градусов и делаешь приятные комплименты? И позже ненавидишь себя за них?
Последнее по счету, но не по значимости: как там твоя несчастная боксерская груша?
В полной растерянности, что еще можно сказать или сделать, я снова промакиваю рот салфеткой.
– Что же… Прошу прощения. Все равно это не мое дело.
Очень мягко Кейдж спрашивает:
– Не твое?
Его тон намекает на обратное. Теперь я смущена еще больше.
– Ну, в общем… нет?
– Это вопрос?
Уголок его рта приподнимается в легкой улыбке. Его взгляд смягчается, и вокруг глаз появляются маленькие морщинки.
Минуточку – он дразнит меня?
Я холодно отвечаю:
– У меня нет настроения играть в игры.
И все тем же лукавым тоном он продолжает:
– А у меня есть.
Его взгляд падает на мой рот. Он впивается зубами в свою полную нижнюю губу.
Жар волнами поднимается от моей шеи к ушам, где и задерживается, пульсируя в голове. Я хватаю бутылку шампанского и пытаюсь наполнить бокал, но у меня так трясутся руки, что вино льется по стенкам фужера на скатерть.
Кейдж забирает бутылку, берет бокал и успешно наливает шампанское, при этом не переставая изображать на лице нечто очень похожее на ухмылку.
Только не подумайте: это не настоящая ухмылка, потому что для такого надо улыбнуться.
Он подает мне фужер с шампанским. Я одними губами отвечаю:
– Спасибо, – и тут же его опрокидываю.
Когда я ставлю пустой бокал на стол, Кейдж деловым тоном произносит:
– Кажется, мы плохо начали. Давай еще раз.
О, смотрите, он ведет себя разумно. Интересно, какая это по счету личность?
Он протягивает мне руку, больше похожую на бейсбольную перчатку:
– Привет, я Кейдж. Приятно познакомиться.
Оказавшись будто где-то в альтернативной реальности, я подаю ему руку, но тут же пугаюсь, что обратно ее не получу, ведь она просто исчезает где-то внутри его теплой, шершавой циклопической ладони.
А каково было бы ощутить эти руки на своем голом теле?
– Кейдж? – слабо повторяю я, оцепенев от яркого мысленного образа: его руки, блуждающие по моей обнаженной коже. Я вспыхиваю от макушки до кончиков пальцев. – Это имя или фамилия?
– И то и другое.
– Ну конечно. Привет, Кейдж. Я Натали.
– Можно называть тебя Нат?
Он отбрасывает манеры, понятно. И все еще не отпускает мою руку. И я все еще не могу отделаться от образа, как он ласкает меня повсюду, а я извиваюсь с мольбами и стонами.
– Конечно.
Только бы он не заметил, как у меня затвердели соски! Пожалуйста, пожалуйста, только бы не заметил! Какого черта я не надела лифчик?
