– Через две секунды ты уберешься с этого крыльца, или самостоятельно ходить уже не сможешь, – рычит Кейдж.
Крис вскидывает подбородок и выпячивает грудь.
– Не знаю, кто ты такой, но я…
– Мертвец, если не свалишь. Прямо. Сейчас.
Крис ищет у меня поддержки, но сейчас он в моем черном списке. Я мрачно смотрю на него, покачивая головой, и он снова поворачивается к Кейджу.
Крис долго, внимательно и вдумчиво изучает могучие плечи, сжатые кулаки и убийственный оскал. А потом принимает разумное решение. Поднимает свою оброненную фуражку, водружает обратно на голову, говорит мне: «Я перезвоню», – и убегает.
Я складываю конверт втрое и убираю его вместе с ключом в задний карман.
Наблюдая, как Крис съезжает на своей служебной машине с тротуара, где ее припарковал, я сухо комментирую:
– Твое присутствие интересным образом действует на людей, сосед. Даже на тех, у кого есть оружие.
Кейдж приближается к крыльцу, сурово глядя на меня и не менее сурово сжав челюсти.
– Ему повезло, что целым ушел. Ты в порядке?
Я улыбаюсь.
– А еще говоришь, что ты не рыцарь в сияющих доспехах.
– Бесконечно далек от этого. Но нет – значит нет.
– Он безобиден.
– Не бывает безобидных мужчин.
– Ты такого невысокого мнения о представителях своего пола?
Он приподнимает плечи.
– Это тестостерон. В природе нет более смертоносного наркотика.
И более сексуального. От испускаемых Кейджем феромонов у меня кружится голова. Я смущенно отворачиваюсь.
– Я обдумала то, что ты сказал. Вчера вечером. – Я кашляю. – Ну, ты понял.
– Понял, – его голос хрипнет. – И?
– И… – Я набираюсь смелости, делаю глубокий вдох и смотрю ему в глаза. – Я польщена. Ты, наверное, самый привлекательный мужчина из всех, кого я встречала. Но я не была ни с кем с исчезновения моего жениха и прохожу через довольно странный этап в жизни, так что не думаю, что интрижка с сексуальным незнакомцем принесет мне пользу. Много веселья и удовольствия – да, но пользу – однозначно нет.
Мы смотрим друг на друга. Его серьезный и задумчивый взгляд полностью сосредоточен на мне.
Когда я уже начинаю бояться, что сейчас истерически расхохочусь просто из-за стресса, Кейдж тихо бормочет:
– Хорошо. Я уважаю это. Спасибо, что была честна со мной.
Почему я потею? Что творится с моим сердцем? Может, стоит вызвать скорую?
Вытирая потные ладони о штанины джинсов, я говорю:
– Значит, останемся просто соседями.
Он вздыхает, запускает пятерню в волосы и оглядывается на дом.
– Ненадолго. Через несколько недель дом выставят на торги.
Понятия не имею, почему я чувствую такую опустошенность. В конце концов, как ты отмоешь деньги, если не продашь недвижимость, через которую планировал их отмыть? О том, почему это знание так мало меня волнует, я подумаю позже.
– В любом случае, сегодня я уезжаю.
– Сегодня? А что с твоей работой?
Наши взгляды встречаются, и в его глазах я вижу жар, тьму и столько секретов, что не перечесть.
– Работа сделана.
– О. – Если чувство опустошения не уйдет, то я сейчас сдуюсь как шина. – Тогда, видимо, пора прощаться.
– Видимо.
Я подаю ему руку.
– Было очень интересно с тобой познакомиться, Кейдж.
Он задерживает взгляд на моей руке, и его губы складываются в улыбку. Он посмеивается себе под нос.
– Ты все повторяешь это слово.
– Оно подходит.
– Что ж. Мне тоже было интересно, Нат. Береги себя.
– Обязательно, спасибо.
На секунду Кейдж замолкает, и тут говорит:
– Подожди.
Из внутреннего кармана своей кожаной куртки он достает ручку, а из другого – визитку. Переворачивает карточку, пишет что-то на обороте и протягивает мне.
