На Капуле всё ещё накатывала печаль, когда он вспоминал о старом друге и сопернике. Вообще, следовало организовать пышные похороны, подумал он, собрать островных владык и почтить память человека, который их всех обогатил.
Тонги, разумеется, так бы и поступили. Чтобы проводить такого человека, люди бы собрались со всего мира почтить память одного из немногих миротворцев, державших в своих руках бразды правления. Кава вздохнул и решил, что это не имеет значения.
Лани была дома.
Когда он её увидел, то понял, что обязан островному владыке ещё и воспитанием своей дочери, которая вернулась к нему сильной и красивой женщиной. Она была одета как островитянка – в шелка, которые в Кецре и нескромными-то назвать было бы преуменьшением, но при этом нисколько себя не стеснялась. Она выглядела как её мать, но если та была тихой и кроткой, то Лани шла с высоко поднятой головой, гордо глядя в глаза государственным мужам.
– Мой король, – низко поклонилась она согласно этикету, держа на руках его внука и наследника островов. Лишь духам известно, как она убедила мужа позволить ей забрать ребёнка с собой, но как только он её увидел, мысль о том, чтобы спрятать её вместе с остальными дочерьми, испарилась мгновенно. Вместо этого он почувствовал непреодолимое желание встать.
– Дочь моя, – сказал он, с улыбкой касаясь волос мальчика, а затем лукаво улыбнулся. – Хвала духам, что он пошёл в мать и не выглядит как эти квадратнолицые Алаку. – Она улыбнулась и обняла его, а он прошептал: – Ты теперь в безопасности, дитя. Ты дома.
Её глаза увлажнились, но слёзы она сдержала.
– Нам нужно многое обсудить, отец. У меня есть новости от мужа и его… нового союзника. Он прибыл встретиться с тобой.
Капуле отправил мальчика к его бабушке, а затем вновь созвал советников. В конце концов он согласился на встречу, и вот момент настал.
Через дверь доносились голоса людей снаружи, и когда герольд их объявит, его дочь и этот странный варвар, как надеялся Капуле, пройдут через толпу не пострадав.
Тем не менее он распорядился, чтобы лекари были наготове, а также приказал увеличить количество стражи на случай, если гость будет настроен враждебно. Капуле не был военным и никогда не участвовал ни в каких битвах, но что такое насилие, он понимал хорошо. Оно распространялось как болезнь, своей гнилью заражая как родню, так и чужаков.
Он ждал, теребя письмо Фарахи, настолько старое, что бумага пожелтела и покрылась пятнами даже несмотря на то, что хранилось оно под замком. Ему было сказано его не вскрывать, и, разумеется, король ослушался наказа, но боялся, что Фарахи предусмотрел, что Капуле поступит именно так.
Теперь королю было страшно, и он ощущал себя в ловушке, словно чувствовал, что ему предстоит пережить бурю – настолько же неподвластную ему, как и вечные засухи, пожары и приливы. Дверь распахнулась, и первой вошла Лани.
Одна из её стройных рук была залита кровью. Платье было разорвано и испачкано, шёлк налип на потное тело. Великан шёл позади неё.
– Отец. – Она низко поклонилась в знак уважения, остановившись перед шеренгой стражи. Он кивнул, словно не заметил её внешнего вида и не обеспокоился нарушением этикета. Она шагнула в сторону, махнув рукой.
– Позволь представить тебе Букаяга, военачальника и духовного наставника людей пепла. Прошу прощения за его внешний вид – в городе на нас напали, и ему пришлось нас защищать.
