В голове поднимается звон, а пустыню во рту ощущаю только сейчас и... Бляха от сандалика! Чтоб я ещё раз «Ёрш» хлестал!
– Какая, нахрен, Карина, Пуговка? – уже откровенно злюсь.
Сестрёнка хмурится.
– Ты что, забыл, да? Твоя ан... ак... амокодан!
Заспиртованный мозг раз тридцать прокручивает последнее слово малой, прежде чем до меня доходит, наконец, что она имеет в виду. Вчера ж было чёртово распределение, которое подкинуло в мою семью ещё один рот, и не сказать, что бы меня это радовало. Я не собирался нести за неё ответственность и уж тем паче не потерплю её постоянное присутствие рядом, потому что... Я что, похож на Алису, которой нужна нянька?!
– Аккомодант, Лис, – ворчу, переворачиваясь на бок спиной к мелкой. – Только я так и не уловил связь между её переездом и моим пробуждением в семь утра.
– Папа сказал, что ты за ней поедешь – я хочу с тобой.
Мои глаза распахиваются, а челюсти наоборот сжимаются с лязганьем зубов.
– Какого... – начинаю, но вспоминаю, что рядом ходячий диктофон, который запомнит и в точности повторит мой мат, поэтому замолкаю. – Где отец?
– Папа завтракает, – задумчиво стучит пальчиками по щеке. – Или уже уехал.
Натягиваю спортивки и выхожу из комнаты; на моё счастье Пуговка остаётся, так что я не сдерживаю себя, когда влетаю в зону столовой.
– Я, твою мать, на это не подписывался! Должна за мной пять лет таскаться приживала с периметра – чёрт с ней, но я не собираюсь ехать в этот клоповник!
Мать ожидаемо давится чаем и хватается за сердце, на что я уже как-то на автомате закатываю глаза; наша управляющая оперативно уволакивает её из столовой, не забыв наградить меня неодобрительным взглядом, а вот отец вообще не впечатлён моей тирадой.
– Подписывался или нет, сегодня ты едешь за девочкой в периметр, и это не обсуждается – таковы правила.
У меня, по идее, сегодня в обед должен был быть очередной укол в «Утопии», а после мы с парнями собирались погонять мяч на университетском стадионе – не всё ж бухать, не просыхая. Меня всегда бесило, когда приходилось менять планы, а учитывая происходящее, кажется, ещё и вечерний секс с Ангелиной тоже отменяется.
Гадство!
– Почему просто не послать за ней машину? – продолжаю сопротивляться. – У нас ведь есть водитель – вот и пусть он сгоняет за девчонкой.
– Она едет сюда не ради водителя, – отрезает отец. – Она твоя ответственность на ближайшие пять лет; чем раньше это усвоишь – тем лучше.
– Это ведь была твоя идея, – рычу в ответ. – Твоя и твоих друзей, чтобы эти убогие слонялись за нами по пятам – вот и вали за ней сам.
О, кажется, я ступил на запретную зону – вон, как скулы дёргаются.
– Не забывайся.
Не впечатляет.
– Или что? – Чувствую, что играю с огнём, но заткнуться просто не могу: ненавижу, когда мне навязывают правила. – Я согласен терпеть её в доме, но о том, чтобы бегать за ней, речи не было.
Родитель неожиданно хмыкает и поднимается из-за стола.
– На твоём месте я бы съездил – вдруг передумаешь, когда её увидишь, – попутно хлопает меня по плечу и испаряется за входной дверью.
Несколько секунд стою, как в голову контуженный, и пытаюсь понять, с чего это я должен передумать; с губ снова срывается рык и, хотя в башке всё ещё ведёт, обещаю сам себе, что потраченное сегодня впустую время потом с лихвой себе компенсирую. Поднимаюсь обратно в комнату, раздумывая над тем, что надо начать запирать её на замок, чтоб мелкая с петухами не вламывалась; принимаю душ – один хрен уже не засну – и натягиваю первые попавшиеся под руку шмотки. Пуговка давно уже куда-то слиняла, но судя по тому, что я слышал голос на улице, её за чем-то понесло в сад; выглядываю в окно и вижу, как она старательно под присмотром садовника отстригает ножницами белые лилии, и мои глаза лезут на лоб.
