– Прошу прощения?
– К какому Дому вы относитесь? Там, в Обитрах. – Я указала на стену. – Здесь все такое яркое, явно не из Дома Тени. А сами вы кажетесь достаточно трезвомыслящим, чтобы принадлежать к Дому Крови. Выходит, вы из Дома Ночи?
Его брови снова опустились, нависнув над янтарными глазами так низко, что те стали похожи на драгоценные камешки, сверкающие в тени.
Можно было даже не уточнять, пришел ли он в замешательство. Ну и хорошо. Вероятно, он удивился, узнав, что кто-то из людей интересуется тремя вампирскими королевствами Обитр. А мне нравилось интересоваться всем. Ни в чем другом я не была так хороша, и, кроме того, когда отмеренный тебе срок короток, всегда хочется потратить его на то, чтобы узнать как можно больше.
– И тебя действительно не волнует то, что я могу тебя съесть? – спросил он.
«Немного волнует», – прошептал мой внутренний голос.
– Нет, – ответила я. – Иначе вы бы уже сделали это.
– А может, есть еще кое-что, чем я хотел бы заняться для начала, – сказал он так, что было ясно: другие пугались намного сильнее меня.
Я же устало вздохнула:
– Мы можем поговорить? Времени у нас совсем немного.
Он выглядел слегка разочарованным. Потом махнул рукой в сторону гостиной. Я легко, держа спину прямо, села в красное бархатное кресло, покрытое пылью. Он устроился на кожаном диване напротив меня и принял небрежно-ленивую позу.
– Вы знаете Адкову? – спросила я.
– Достаточно хорошо.
– Город поразила болезнь.
Его губы изогнулись.
– Слышал, один из ваших переменчивых богов затаил небольшую обиду на горожан. Как прискорбно.
Будто Ниаксия, изгнанная богиня вампиров, была добрее нашего бога. Конечно, двенадцать богов Белого пантеона могут быть сколь угодно холодными и непостоянными, но Ниаксия – еретичка, оставившая пантеон две тысячи лет назад ради создания собственной цивилизации вампиров, – была такой же безжалостной и жестокой.
– Становится только хуже, – сказала я. – Болезнь уже распространяется на близлежащие районы. Число погибших исчисляется тысячами, и оно будет расти.
Моргнув, я увидела перед внутренним взором пыль – прогорклую пыль, сметенную с полов больниц и спален, с улиц. Пять-шесть раз в день ее выметали из церквей – по случаю непрекращающихся похорон.
Я видела пыль, которую сама выметала из спальни Мины: с каждым днем ее слой становился все толще. Но мы с сестрой притворялись, что не замечаем этого.
Я откашлялась и продолжила:
– Все ведущие ученые и врачи Адковы и Басции работают над поиском лекарства.
А с ними священники, маги и, конечно же, колдуны. Но я уже не тешила себя мыслью, будто кто-нибудь из них может нас спасти. В конце концов, это их бог проклял нас.
– Думаю, что вы, лорд…
Я запнулась, поняв, что так и не спросила его имени.
– Вейл, – спокойно сказал он.
– Лорд Вейл… – Я сложила руки перед собой. – Думаю, у вас найдется ключ к решению.
– А ты тоже относишься к ведущим ученым и врачам этой страны? – ухмыльнулся он.
Мои челюсти сжались. Я плохо считываю поведение других, но сразу же поняла, что он хотел посмеяться.
– Да. Так и есть.
Снова эта морщинка между бровями.
– А что? – рявкнула я. – Вы хотите, чтобы я скромничала? Сами-то скромничаете, когда дело касается вас?
Вейл выглядел так, словно вообще не умел скромничать.
– Как тебя зовут? – спросил он. – На случай, если я захочу удостовериться, что ты – одна из них.
– Лилит.
– Лилит, а дальше?
