– Хорошо, – сказал он наконец. – Я принимаю твои условия. Оборудование при тебе? Давай не будем тянуть.
* * *
Разумеется, я принесла свое оборудование. Иглы и флаконы я приготовила заранее. Вейл закатал рукав рубашки, протянул руку, и я взяла у него кровь.
Вблизи он пах жасмином, выглядел одновременно старым и молодым, чужим и знакомым. Кожа была гладкой и загорелой. Когда я коснулась его запястья, чтобы подвинуть руку, отсутствие тепла заставило меня подскочить, но при этом Вейл был не таким холодным, как я представляла. Люди отзывались о вампирах как о ходячих трупах; я видела много, очень много трупов, и Вейл был совсем не похож на них.
Тем не менее я сама не знала, чего ожидала, когда начала пронзать иглой кожу с внутренней стороны руки. Потребовалось больше усилий, чем при взятии крови у людей. Игла вошла с тихим «чпок». Кровь, которая текла в мой флакон, по консистенции напоминала человеческую, но была намного темнее, почти черной.
Я завороженно смотрела на нее. Затем, когда стал наполняться второй флакон, мой взгляд переместился на остальную часть гостиной, на увешанные гобеленами стены, на книжные полки. Боги, некоторые тома, небрежно распиханные по пыльным углам, стояли тут чуть ли не веками.
Интересно, сколько лет Вейлу? Легенда гласила, что он обитал здесь, за окраинами Адковы, почти два века. Но сколько десятилетий – столетий? – он прожил до этого?
И что пережил за это время?
– Тебе нравится смотреть?
Голос Вейла заставил меня вздрогнуть. Я снова перевела взгляд на него. Он уставился на меня, как на подаренную розу – его глаза отрывали от меня частичку за частичкой, лепесток за лепестком.
«А вам?» – хотела спросить я, но вместо этого произнесла:
– Что станет со всеми этими вещами, когда вы умрете?
– Я бессмертен.
– Вы не бессмертны, – усмехнулась я. – Просто живете очень долго. Большая разница.
– К тому времени, как эта разница станет заметна, уверен, мне будет все равно.
Вейлу давно все опостылело, судя по состоянию особняка, но я решила не говорить этого.
Внутри меня узлом затянулась зависть. С каким небрежным безразличием он говорил обо всем этом! О своей жизни! Его пресыщенность просто возмущала меня. Он копил все эти знания, но вовсе не интересовался ими. Вот же эгоист.
– А мне кажется, если прожить столько лет, важным становится только… – Последний флакон был почти полон, я наблюдала за тем, как внутри его пузырится кровь, и готовилась вынуть иглу. – Знание.
– Знания – скучная безделка, – сказал Вейл с чрезмерной беспечностью, и я едва не ахнула от ужаса:
– Нет, это не может быть правдой! Мы должны узнать о мире еще столько всего!
Он рассмеялся – снисходительно, как смеются над котенком, нетвердо стоящим на лапках. Я же закупорила последний флакон, собираясь вынуть иглу, и с некоторым удивлением обнаружила, что вокруг ее кончика уже затянулась кожа. Мне пришлось буквально рывком выдернуть иглу из вены. Вейл никак не отреагировал.
– Спустя столько времени понимаешь, что копить знания не имеет смысла. Если знание не применяется, в нем нет смысла. Оно не может считаться сокровищем.
– О? – Я встала, убрав свои инструменты. – Что же тогда может им считаться?
Вейл тоже встал. Он был довольно высоким и теперь смотрел на меня с волчьим восторгом. Его улыбка вновь обнажила смертоносные клыки. В янтарных глазах сверкал лунный свет, лившийся из окна.
Я вдруг почувствовала себя глупо из-за того, что не увидела в нем чудовища. В этот момент, с ухмылкой на губах, он походил на то самое существо из легенд. На монстра, о котором рассказывали шепотом.
