– Может, ты и права, – сказал он. – Мы все приносим жертвы своим богиням. И у всех они значительны.
Он потянулся к моей наглазной повязке, намереваясь снять ее, но я схватила его за руку.
– Не смей!
– Если ты так внимательно рассматриваешь меня, почему я не могу взглянуть на тебя?
– Других слов от завоевателя я и не ожидала.
На этот раз он не засмеялся. Его пальцы задержались на моей щеке, теребя шелковую ткань повязки, но стянуть ее он больше не пытался.
– Праведный гнев служительницы Арахессии. Интересно, – сказал он и, опустив руку, отошел. – Я не питаю любви к вашей маленькой секте, но и не собираюсь их злить. Скажи, куда надо вернуться, и мой помощник тебя проводит. Доберешься туда в целости и сохранности. Слово даю.
Что? Он был готов меня отпустить?
Я и сейчас сохраняла бесстрастное лицо, но мысленно произносила одно ругательство за другим.
Такого поворота я не ожидала. Получается, я ошиблась в расчетах. Одно мое предположение оправдалось: во мне сразу увидели служительницу Арахессии. Вампиры знали о способности арахесс к предвидению. Но я никак не рассчитывала, что завоеватель откажется рисковать. Странно и даже смешно. Он не боялся двигаться к столкновению с Королем питоры и в то же время опасался связываться с арахессами.
– Мои солдаты допустили ошибку, доставив тебя сюда, – продолжил он. – Приношу извинения.
Правда, по голосу не чувствовалось, что он сожалеет.
– Я не являюсь служительницей Арахессии, – сказала я. – Больше нет.
Завоеватель замер. Я ощутила его интерес вперемешку с недоверием.
– Тебя это так удивляет? – рассмеявшись, спросила я.
– Ни вампиры, ни люди не отрекаются от своих богинь.
В его фразе скрывался вопрос. Но не только. Там была и ловушка.
– А я и не говорила, что отреклась. У меня с богиней никаких противоречий.
Он хотел убедиться, что я осталась верна Аседже. В противном случае ему от меня никакой пользы.
– Но арахессы… – пожала я плечами. – Ты сам сказал о жертвах. Арахессы требуют жертв и часто не спрашивают согласия.
Я распознала улыбку на его губах; нечто среднее между гримасой и ухмылкой.
– Разве настоящая жертва может быть насильственной? По-моему, это называется по-другому.
В его словах был здравый смысл, и это меня задело. Но я кивнула, словно соглашаясь с ним.
– Итак, ты бывшая арахесса. Ушла от сестер, однако сохранила верность богине. И теперь ты сама по себе. – Завоеватель умолк, словно пытаясь выстроить в одну цепь несопоставимые вещи. – И арахессы отпустили тебя на все четыре стороны?
– Я не оставила им выбора.
– По тебе не скажешь, что у тебя хватит сил постоянно прятаться от них, – произнес он без сарказма и задней мысли.
Удивительно, но мне понравились его слова.
Он верно подметил. Арахессы не позволяли служительницам покидать их ряды. В Арахессию приходили на всю жизнь. Да, случались изгнания, но, оказавшись за пределами Соляной крепости, сестры не выдерживали жизни во внешнем мире и гибли. Для остальных единственным выходом была смерть, и руководительницы Арахессии следили за тем, чтобы никаких других лазеек не появлялось.
– В общем… я сбежала от них.
– Но не сбежала из Глеи. Было бы куда разумнее покинуть страну.
– Из-за вашего вторжения это стало невозможным, – огрызнулась я. – Корабли перестали отплывать. Спасибо, что спутал мне все карты.
Я почувствовала перемену в его сущности. Интерес.
– Значит, тебе нужна защита, – сказал он, наклонясь ко мне.
