Этот взгляд опустился по мне сверху вниз, переместился на мечи, приготовленные для удара. Его левая бровь, которая, кажется, постоянно была слегка приподнята, взделась еще выше.
– Это новые? Благодарение Матери, что вчера вечером у тебя их не было. А то я лишился бы ноги.
– Убирайся с дороги.
– Где ты была?
Я хотела пройти, но он оперся о противоположную стену, преградив мне путь на уровне лица широкой мускулистой рукой в кожаном рукаве.
– Я знаю, где ты была. Навещала короля ночерожденных. Это ведь ты? Его человеческая дочь? – Он склонил голову набок. – А ты знаменитость, знаешь об этом? Даже на окраинах. Прямо достопримечательность.
Я попыталась нырнуть у него под локтем и идти к себе в оранжерею, но он опустил руку, чтобы я не могла пройти.
– Ты меня ранила, – кивнул он на свою ногу.
– Ты меня схватил.
– Я пытался спасти тебе жизнь.
Не надо было мне даже ввязываться. Я почти слышала в ушах голос Винсента: «Подумай, что ты приобретешь от разговора. Обычно ответ – ничего».
Но мое эго заговорило первым. Я демонстративно оглядела себя.
– Мне так не кажется. Я спаслась, и я жива.
Бровь снова дернулась.
– Это пока.
Он сказал это как нечто очень смешное.
Но только сейчас, с секундным опозданием, мой разум вернулся к тому, что мужчина только что произнес: «Я пытался спасти тебе жизнь».
В ту ночь я была настолько не в себе, что даже не удосужилась подумать, кто меня схватил – и почему. Только сейчас до меня дошло, что он действительно пытался мне помочь, или по крайней мере так вышло.
Это было… странно. Настолько странно, что никак не расположило меня в его пользу. Отнюдь. Я была уверена, что поступил он так не от великодушия доброго сердца.
– Чего ты хочешь? – спросила я.
– Извинений. За то, что ударила меня кинжалом. Особенно учитывая, что я мог сдать тебя брату твоей жертвы, а не сдал.
Он наклонился ко мне, и я вслед за его движением сделала шаг назад.
– Это ведь ты убила того мужика?
Я фыркнула.
– Что такое? – нахмурился он.
– Я не дурочка.
– Правда?
– Ты хотела, чтобы он дал тебе повод. Тебе просто надо было распустить хвост.
Потому что в Доме Ночи все, что ни делается, – борьба за власть. Его выходка на пиру? Одно сплошное представление.
Ну и прекрасно. Пусть мои враги лучше смотрят на него, чем на меня. Но это не значит, что мне надо ему потакать. Может, ему было любопытно, что я такое, или просто любил поиграть со своей едой. Мне ни к чему знать, почему он ведет эту игру, мне достаточно знать, что я тут ничего не выиграю.
Я подняла меч:
– А теперь дай мне пройти.
Он выгнул брови:
– Я просил об извинениях, а получаю угрозы.
– Прости, что не целилась выше.
Он демонстративно посмотрел вниз:
– Чуть-чуть выше или намного выше?
Это было смешно. Я даже слегка опешила. Вампиры редко шутили. За сотни лет чувство юмора выветривается. Когда мне было лет пятнадцать, я оставила попытки научить Винсента понимать шутки. К счастью, у меня была Илана, с которой…
Случайная мысль о ней вызвала такой сильный прилив боли, что у меня перехватило дыхание.
– Дай пройти! – рявкнула я.
Он посмотрел на меня странно:
– Что такое?
Меня это тоже застало врасплох. То, что он заметил краткое проявление чувств, которому я позволила пронестись по лицу.
– Дай пройти.
– А то что?
– Рубану тебя еще раз.
– Насколько выше?
На секунду я и впрямь задумалась, не рубануть ли. Может, мне представилась для этого самая удобная возможность, вот сейчас, когда он ведет себя так, будто все это, твою богиню, одна большая шутка. Даже заманчиво.
