– Как удачно! Все живые существа в этом унылом, мертвом замке – в одном месте.
Райн прошелся по оранжерее, задержавшись в центре у высохшего фонтана. Поднял глаза на безлицые статуи, посмотрел в окно, а затем наконец его взгляд упал на меня – губы его дрогнули в подобии улыбки.
– Убирайся, – прорычала я.
– Я тебе кое-что принес.
– Убирайся!
– Фу, как грубо.
Он уселся на край фонтана. Я уже представила себе, как древний камень сейчас раскрошится под его весом – Райн был громадный, как стена, настолько большой, что не казался маленьким даже в окружении проклятых демонов. Но двигался при этом с удивительной грациозностью, хорошо владея телом. Он вальяжно поднял ногу на камень, оперся о нее локтем, а вторую ногу вытянул перед собой. Поза выглядела абсолютно непринужденной – настолько расслабленной, что явно была продумана.
Райн посмотрел вверх, на усеянное звездами небо, и что-то на долю секунды изменилось в его лице. Я хорошо научилась читать выражения лиц. У вампиров они всегда были сдержанными, застывшими за много веков унылого бессмертия, а останусь ли я в живых, зависело от моей способности находить значения в каждом мелком движении. Но эта мимолетная гримаса меня потрясла – и потому, что была необычно живой, и потому, что расшифровать ее мне не удалось даже приблизительно.
Когда его взгляд вновь выцепил меня, ухмылка вернулась, и я опять увидела вампира, играющего со мной в том смысле, который был мне давно знаком.
Спектакль. Райну было крайне важно, что о нем думают другие. Это я уже знала по мелкой вспышке на пиру, которой он вынудил того несчастного дурака напасть, чтобы иметь повод первым пролить кровь.
Райн спустил ноги и наклонился вперед. Я дернулась и сделала шаг к стене.
– Что такое? – спросил он. – От меня чем-то разит, что ли?
– Я велела тебе убираться.
– Ты думаешь, я пришел сюда пообедать? По-твоему, в этом и состоит мой великий замысел?
Какой у него был замысел – не важно. Вампиры печально знамениты тем, что плохо контролируют себя, когда рядом оказывается человеческая кровь. Моя жизнь была бы намного безопаснее, если б для моей защиты хватало, чтобы Винсент грозил ужасной и болезненной смертью каждому, кто меня обидит. Преследовать меня было решением логически несообразным. Все знали, что в результате последует их казнь… а то и хуже. Но могло быть и так, что никто ничего не решал, они просто были охвачены чем-то таким, что…
Воспоминание пронзило меня сильно, как никогда, – губы на моем горле, поцелуй, переходящий в укус, укус, переходящий в резкую боль…
– Это что сейчас было?
Я резко вернулась в реальность. Матерь, наверное, начинала сказываться кровопотеря, раз мысли стали уплывать. У Райна на лице все еще играла та же скрытая ухмылка, но теперь между темными бровями залегла удивленная морщинка.
– Куда ты уходила?
Это выбило меня из колеи гораздо больше, чем я была готова признаться: то, что он заметил, как я переменилась в лице.
– Я тебе уже сказала, чтобы ты… – зло начала я.
– Что ты собираешься сделать? Заколоть меня?
Он выразительно посмотрел на мои мечи. Поддразнивал. Смеялся надо мной, потому что мы оба знали, что я не смогу. Не в таком состоянии.
– Нехорошо нога выглядит. Романтично вышло, да?
Он тронул свою все еще перебинтованную ногу.
Ну просто одуреть как романтично.
– Я тебе кое-что принес.
Он потянулся за сумкой и вытащил хрустальную голубую бутылочку, содержимое которой слегка мерцало.
