Девушка, между тем, просигнализировала мне глазами, и я, уже догадавшись, кто скрывается за симпатичной мордашкой, поспешно произнесла:
– Маменька, а как же моральные принципы вашего женского комитета, в котором вы обсуждаете помощь бедняжкам, попавшим в положение нашей просительницы? Что бы сказали уважаемые патронессы, узнай они только, что мы отказали в помощи одной из заблудших овечек христовых... – И с кротким смирением: – Почему бы нам не совершить доброе дело, предложив этой девушке место горничной в нашем доме. Без сомнения, подобный поступок выделил бы вас в лице прочих и вызвал горячее расположение со стороны дам женского комитета.
Мои слова, я видела это, угодили точно по назначению: спесивость боролась с тщеславием, и первая явно проигрывала. Для верности я присовокупила трагическим тоном:
– Энид рассказала о своем скором замужестве и отъезде в деревню. Кто станет смотреть за моим гардеробом? Найти хорошую камеристку – дело нелегкое. Милая, – обратилась я к скромно потупившейся девице, – кем ты служила в доме своего бессовестного хозяина?
– Личной горничной, мэм, – пролепетала юная мисс. – И госпожа была мной очень довольна.
С победным видом я поглядела на маменьку: мол, посмотрите, это просто судьбы, подарок небес, дар, ниспосланный свыше, и та сдалась, сморщив для вида свой аристократический нос.
– Хорошо, она может сесть рядом с возницей. Поглядим, что получится для нее сделать! – сказала она, с видом поверженной королевы поворотившись к своему мужу.
Мысленно я вскинула руку, заверещав от восторга, но на деле позволила себе лишь краткий взгляд в сторону юной девицы и легкую, ободряющую улыбку – та ответила мне кивком головы. И я, сопоставив образ юной служанки с высоким, голубоглазым Харрингтоном, прикусила палец правой руки: уж больно забавным выходил симбиоз двух таких непохожих друг на друга людей. Впрочем, мой «Килиан» тоже мало вязался с блондинистой аристократкой в розовом платье, коей я сейчас и являлась...
С такими мыслями я и садилась в поданный, наконец, экипаж и тряслась до самого дома, полная тревожного нетерпения.
Энид, моя нынешняя камеристка, с которой мы успели свести достаточно темпераментное знакомство, помогла мне снять бальное платье и облачиться в ночную сорочку. Я выдохнула от облегчения и поспешила отослать ее прочь, намереваясь так или иначе дождаться свидания с Хелен Лэйн, моей новоприобретенной служанкой. Ту определили в комнату наверху, и я не сомневалась, что она ждет не дождется нашего разговора с тем же нетерпением, что и я.
В дверь постучали в начале третьего ночи, когда я едва ли не грызла ногти от нетерпения.
– Харрингтон? – спросила я, распахивая дверь и впуская ночную гостью... гостя в комнату.
Девица усмехнулась.
– Вы меня с кем-то путаете, дорогая Джоанна Синглтон, – произнесла она укоризненным тоном, так не похожим на ее умоляющий тон в разговоре с моей матушкой. – Разве я хоть отдаленно похожа на мужчину?! – и она выгнула спину, демонстрируя мне свою пышную грудь, прикрытую только тканью сорочки. – Ну, что скажете?
– Скажу, что лиса пустили в курятник, – улыбнулась я с мнимым укором. – Проходите и перестаньте паясничать! Как мне вас теперь называть? – поинтересовалась при этом. – Харрингтоном или все-таки Хелен?
– На самом деле меня зовут Брайн, можете звать меня именно так.
Я глянула на девицу, присевшую на кровать, и замотала головой.
