Чай оказался на удивление хорош. Густой, как южная ночь, с нотками бергамота, чабреца и чего-то еще, неуловимо-древнего, от чего на языке оставался привкус дорожной пыли и забытых легенд.
– Итак, Геннадий, – Ядвига Карловна не тратила времени на светские прелюдии. – Мое предложение просто, как всё гениальное, и сложно, как любая попытка обмануть судьбу. Контейнер. Доставить из этой точки, – она изящным жестом обвела панораму Москвы за окном, – в Урюпинск.
– Урюпинск? – Генчик позволил себе изобразить удивление, хотя после встречи с лешим-гаишником его уже мало что могло удивить. – Глубинка, край непуганых… кого там обычно не пугают? Содержимое, надо полагать, соответствует пункту назначения? Не мощи святого Бонифация? Не очередное яйцо Фаберже с сюрпризом для местного олигарха?
Тень улыбки, тонкая, как лезвие бритвы, коснулась губ Ядвиги.
– Ваша проницательность не уступает вашей репутации, Геннадий. Содержимое… уникально. И крайне чувствительно к любым проявлениям магии в процессе транспортировки. Порталы вызывают у него мигрень, телепорты – морскую болезнь. Поэтому – только старым дедовским способом. На колесах. Ваших колесах. С вашей легендарной способностью доставить что угодно, куда угодно, даже если для этого придется проложить дорогу сквозь преисподнюю.
– Легенды – товар скоропортящийся, Ядвига Карловна, – Генчик отхлебнул чай. – Какова цена легенды в наши дни? И насколько «уникально» содержимое? Не хотелось бы, чтобы на полпути из этого вашего ящика Пандоры вырвалось нечто с аппетитом к бессмертной человечине.
В ледяных озерах ее глаз на миг сверкнул озорной огонек.
– Гарантирую, Геннадий, упаковка надежна. Как швейцарский банк. Что до цены… – Она назвала сумму, от которой у Генчика на мгновение перехватило дыхание. За такие деньги можно было купить небольшой европейский замок с привидениями в комплекте. Или безбедное существование на пару-тройку обычных человеческих жизней. – Плюс полное покрытие любых… сопутствующих расходов. И щедрая премия за пунктуальность и абсолютную герметичность информации.
– За такие деньги я готов лично отконвоировать Бабу-Ягу на международный симпозиум по нетрадиционной медицине, – Генчик не удержался от шпильки. – Но все же, Ядвига Карловна, какова природа этого «уникального»? Хотя бы намекните, чтобы я знал, с какой стороны ждать подвоха.
Ядвига Карловна чуть склонила голову, и в ее серебряных волосах мелькнул отблеск, похожий на лунный свет.
– Назовем это… зерном. Первозданным зерном, из которого может произрасти нечто новое. Или возродиться нечто очень старое. Оно необходимо для восстановления… равновесия. Его нельзя подвергать вибрациям выше допустимых, температурным перепадам и, упаси вас Мироздание, любопытству. Оно должно достичь Урюпинска не позднее чем через пять суток, в час, когда полная луна коснется маковки старой колокольни. Иначе… – она сделала паузу, и в этой паузе Генчик услышал шелест крыльев надвигающегося хаоса. – Иначе равновесие качнется так, что мало не покажется никому. Ни на этом свете, ни на том.
Он молчал, ощущая, как под ложечкой засосало от смеси азарта и дурного предчувствия. Деньги были колоссальные. Но интуиция, отточенная тысячелетиями выживания в самых невероятных передрягах, шептала, что этот рейс – не просто работа. Это игра с огнем, где ставкой может оказаться нечто большее, чем его собственная, порядком надоевшая ему вечность. Но скука, эта серая, вязкая спутница бессмертия, была куда худшим врагом.
