– Эй, Морозко, куда летишь?
Он всегда меня так звал – именем сказочной девчонки – и этим раздражал, спасибо хоть не при одноклассниках, а тет-а-тет. Я вывернулась из его мягких пальцев.
– Забыла домашку Михаилу Александровичу сдать. Я быстро.
И полетела дальше. Но мне стало спокойнее: Пал Палыч к нам, девчонкам, был ласков, а мальчишек гонял только так. Говорили, он прошел войну, и я не сомневалась – на него можно положиться.
Коридоры и лестничные пролеты пустовали. По дороге я встретила лишь две парочки старшеклассников, которым, видимо, негде было зажиматься, кроме как по школьным углам. Заслышав грохот моих шагов, они отлипали друг от друга, а увидев, что перед ними всего лишь мелюзга без права голоса, фыркали и вновь переплетались, как две танцующие змеи.
А я летела. Летела сквозь гардероб, через холл первого этажа, вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Ноги несли меня вперед, а в голове ныл противный голосок: «Придумала черт знает что, каких-то монстров, будто они существуют. Ну подумаешь, тень, это могло быть что угодно».
Ну да, что угодно. Только вот что? И тут меня осенило: а что, если Михал Саныч проводил какой-то химический опыт, в результате которого появилась эта туча? Ну вроде как суперзлодей из супергеройских комиксов – он кажется душкой, его любят ученики, а на самом деле он – чокнутый ученый, который под прикрытием разрабатывает какое-нибудь оружие. И вот, эксперимент вышел из-под контроля, а его результат убил ученого и теперь ждет следующую жертву.
То есть меня.
Запоздало я заметила, что трясусь с ног до головы, и врываться в класс, чтобы спасти Михал Саныча резко расхотелось. Вообще вся эта чертовщина с тучей в окне показалась ужасно бредовой – просто разыгралось воображение. Поэтому я подошла к двери и постучала костяшками пальцев, надеясь, что Михал Саныч откроет и удивится моему позднему визиту. Но шагов по ту сторону слышно не было – тишина, нарушаемая шелестом штор. Возможно, Михал Саныч уже ушел, и мы разминулись. Так даже лучше: пусть никто не узнает, какая глупость мне почудилась. Вот постучу еще раз и пойду домой, выпью чай, лягу спать пораньше, может, даже обойдется без кошмаров.
Я постучала, мысленно уже покидая школу. Никаких шагов. Но появился другой звук.
Тихое шебуршание.
В замке двери была круглая замочная скважина. Мне не хотелось в нее заглядывать, все внутри протестовало, сердце маршировало в груди, но я все равно нагнулась и заглянула внутрь.
Сперва мне показалось, что изнутри вставлен ключ, однако темнота была не кромешной. Я вглядывалась в нее пристально, до рези в глазах, пытаясь привыкнуть к мраку, но тщетно. Возможно, там ничего и не было, просто пустота, безвредная, логичная, даже успокаивающая.
А потом в ней что-то зашевелилось, и чья-то хитиновая лапка царапнула мой глаз, приставленный к скважине.
Я заорала так, как не орала, даже когда на меня однажды бросилась бешеная собака. Страх и брезгливость толкнули меня в грудь с такой силой, что я приземлилась на пятую точку и крабом поползла назад. Из скважины на бежевый линолеум выпал таракан – точно такой, как тот, что испортил мою ватрушку. Он проворно побежал ко мне, а следом один за другим его братья повалились из скважины и полезли сквозь щель под дверью. И это полчище шло на меня ровными, как по линейке выстроенными рядами. Они не спешили, но приближались очень быстро, а за спиной у меня белела стена, и чтобы сбежать, мне пришлось бы раздавить их растущую армию.
