В тот день пошли вдвоем, их подруги бесконечно долго собирались, разморенные послеобеденной жарой – а Ольге не сиделось на месте. Диму они заметили, он все там же, с удочками, в тени над омутом, напряженно вслушивался в реку.
Ольга подтолкнула, когда Надя вошла в воду, хотела окунуться… «Давай, кричи сейчас… тону! спасите! помогите!». Вступила в прохладное течение вслед за ней, ладонью выбила радужный гребень, обдала каскадом. В ответ Надя хлестнула двумя руками, так что из воды выросли плавники с многоцветьем витражного перелива… игольчатый еж, китовый хвост, крутанулись дельфиньи спины, опадающее полукружье летучих рыб. Стеклянный аквариум подводных обитателей дробился и множился в мириадах сверкающих капель – в каждой отражение солнечного зрака, прожигающего синь, с хороводом облаков по кругу.
«Ой, тону», – произнесла Надя неуверенно.
«Ха-ха, – оценила ее попытку Ольга. – Кто же тебя так спасать будет? Ты давай по-настоящему!» И вдруг испустила дикий нутряной вопль… он пронесся от берега до берега, небо подернуло рябью быстро мелькнувших птиц. (Надя читала где-то, что девушек одного индейского племени обучали кричать так, что от их крика у бизона мог случиться разрыв сердца; но Туртанову эти индейцы приняли бы к себе в племя и так, без обучения.) Вплетая свой голос в созвучие крика подруги, Надя выдохнула свою радость, переполняющий душу ликующий гимн простору в мареве от дыхания вод, дальним серебрящимся купам, желтому песчаному серпу пляжа, подрезавшему поворот речной излучины.
Мерный плеск, набегающие волны, течение.
Словно кто ее подтолкнул… сделала шаг, прямо под ней, в глубинном холоде у дна шевельнулось что-то огромное… Взбугрился чудовищный хребет с торчащими иглами, забурливший всасывающий вдох взорвал песчаную муть. И тут же под ногами разверзлась ямина. Что-то произошло… их шутливые слова позвали кого-то ненароком, сдвинули прозрачно-зеленые глыбы, из щелей и проемов засквозили черные хватающие змейки-потоки, зашарили по телу цепкими объятиями.
Ого, тону! – удивилась она, вскрик ее растаял коротким белым стежком от одинокого самолетика, мельком увиденного над головой в померкшем небе. Леденящий язык скользнул по коленям, лизнул вмиг омертвевшие ступни, обвил, неотвратимо потащил за ноги в темную беспросветную мглу. Забарахталась отчаянно, но от этого рывком утянуло вниз… Не ожидала, что такая глубина.
Ее подхватило на стремнину. Дикий, жуткий косматый кавалер повлек, закружил в страшном танце, плотным хохотом забил уши. Струи обнимающие, ласкающие, движение воды… все замерзло, загустело в студень, быстро твердеющий клей. Ее мускулы, сила, напряжение рук и ног – ничего не значили. Жесткие растения опутали колючими шипами, оплели закрученными стеблями, лишили воли, парализовали ядовитыми укусами сознание. Тут же порыв ветра… когда попыталась вынырнуть, вздохнуть, швырнул в лицо брызги с гребня набежавшей волны (хотя не было до этого никакого ветра), каким-то каменистым, показалось, крошевом забив рот и крик. Вот так, успела подумать, все кончается…
[Серый человек]
Он подходил к помосту, пружинисто поигрывая плечами, мерзкая кривая улыбочка блуждала на посеревшем лице:
– И тебя замочу! На корню таких рубить надо!
Лезвие врезалось в неустойчивую опору, раздался хряск, сооружение содрогнулось и накренилось. Видно, из-за встречи с неизведанным в ночи померкло его сознание, трупная нечисть укусила его, вынула душу, забрызгала ядовитой слюной! Удары становились все сокрушительнее, щепа летела во все стороны.
