Погони, к огромному моему счастью, не было.
***
Я очень люблю свою квартиру. Да, это всего лишь двушка в старой пятиэтажке, настоятельно требующая ремонта, но мне здесь уютно.
Квартира досталась мне довольно оригинальным путём: два года назад моя давно овдовевшая бабуля неожиданно выскочила замуж, муж — одинокий интеллигентный дедок — переехал к ней, а его жильё отдали нам с Маринкой. Очень вовремя! К тому моменту я успела безмерно устать от маминой опеки и подумывала съехать на съёмную.
В общем, устроились мы отлично! До ремонта, правда, руки никак не дойдут и мебель поменять надо. Я только кровать себе купила, взамен продавленного древнего дивана. А дочкину перевезли из родительского дома — вместе с гарнитуром, который Маринка давно разлюбила: розовые шкафчики, такой же письменный стол…
Вот на своей прекрасной кровати с пружинным блоком и «увеличением фазы глубокого сна» я и проворочалась половину ночи.
Сон не шёл. Ни глубокий, ни поверхностный.
Меня грызла совесть. Беспощадно.
Разумеется, я имела полное право выставить из дома чужого, незнакомого мужика! Ещё и укравшего, можно сказать, мою рыбу! Вот просто могла выпнуть за порог, да и всё! Тем более помытого и накормленного! А уж оборотня у себя оставлять — это вообще немыслимо! Правильно? Правильно!
Но и бросить его на заброшенной даче без каких-либо условий для жилья… Это ведь свинство. В женских шмотках, с пакетом кошачьего корма… Так ведь он кот! Только и котам нужна вода, о чём я вообще не подумала. Родительский Тимофей тоже питается сухим вискасом и много пьёт.
Встав, я распахнула настежь балконную дверь и некоторое время бездумно пялилась во двор с ещё голыми деревьями.
Начало апреля — считай, начало весны. Ночью градусов пять тепла. А на даче ещё холоднее. И ведь мужик-то босой! Я пять минут стою у балкона, а ноги уже заледенели. Надеюсь, всё это время треклятый герцог провёл в кошачьем облике. Хотя коты тоже любят тепло и зимой норовят спать на батарее…
«Да ты садистка, Софья!» — шепнул мне внутренний голос. И я с ним согласилась: отпетая!
Спасла, называется. Чтоб уложить в больницу с воспалением лёгких.
С этой печальной мыслью я закрыла балкон, сунула ноги в тапки и побрела на кухню пить корвалол. Надо же как-то уснуть! Утром выпровожу Маришку в школу и поеду на дачу. Плед отвезу, куртку какую-нибудь… хотя в мою куртку он точно не влезет! Чёрт! Придётся что-нибудь купить простенькое. И спортивный костюм, что ли? Вот же не было печали! Да, завтра у меня заберут заказ, но эти деньги я рассчитывала потратить совершенно иначе…
И колбасы с хлебом надо отвезти. И минералки! Полторашку.
А дальше он позвонит друзьям, и они за ним приедут!
Прикидывая, сколько денег уйдёт на очередное спасение «сазанчика», я опрокинула в себя полрюмки вонючей дряни и по дороге в кровать привычно заглянула в дочкину комнату.
Нет…
О не-е-ет…
Я же не сплю! Я же глаз ещё не сомкнула!
Но вчерашний кошмар, слегка померкший из-за спасённого сазана, вернулся. Во всей красе и полноте. Вот он. Мама, мамочка, что же это такое?!
Я шагнула в комнату, протёрла глаза, но ничего не изменилось.
Моя дочь тоненько посапывала, едва слышно. Сладко спала. В обнимку с большим зайцем, связанным мной собственноручно. Вытянув одну ногу и поджав вторую так, что коленка упёрлась в подбородок. Одеяло скомкано на спине, а ноги прикрыты только короткими пижамными штанишками. Пижамка была готичная: чёрная, с полным изображением скелета. Череп нарисован на капюшоне, сползшем сейчас с головы. К счастью. Будь капюшон на месте — я бы, наверное, заорала в голос.
