Ирина извинилась и взяла дочь за руку.
Но вот толпа верующих стала медленно продвигаться внутрь небольшого здания церкви через расписанные славянской вязью высокие двери. Молебен уже начался. Осанистый с большой чёрной бородой священник громогласно читал отрывок из Библии. Вошедшая часть верующих, повторяла за ним значимые слова, крестилась, и снова вслушивались в не всегда понятный старославянский текст. В воздухе пахло елеем, смешанным с запахом одежды пришедших и их дыханием.
Маша стала рядом с матерью, но, не понимая слов священника, поглядывала на неё, и старалась во время креститься. От нетерпения она перебирала ногами, дожидаясь самого главного, когда придётся ставить тоненькие сладко пахнущие и сделанные почти из прозрачного светло-коричневого воска свечи. Наконец, чтение проповеди закончилось. Народ стал подходить к священнику для целования креста, а затем собираться возле икон и светильников, чтобы зажечь поминальные свечки.
Именно возле светильника, Машенька считала, что встречается с братом и бабушкой. Как учила её Ирина, она и в этот раз при зажжении своих свечей пожелала им вечной и хорошей жизни в Раю, а потом шёпотом, чтобы не услышала мать, добавила примерно следующее:
– Бабушка! Я слушаю маму… и стараюсь, чтобы она меня не ругала.
Затем умолкла и стала слушать. Ей показалось, что кто-то похожим на бабушкин голос ответил:
– Молодец, Машенька!
– А Игорёк тебя слушает? – чуть громче, чтобы перекрыть шум толпящихся возле свечей верующих, спросила она.
– Машенька! Ты с кем там разговариваешь? – неожиданно подключился голос Ирины. – Ты молитву прочла?
Девочка скороговоркой прошептала слова молитвы и продолжила:
– Здравствуй Игорёк!
Затем снова прислушалась. Из-за шума молящихся она не смогла, как ей показалось, расслышать слабенький голосок братика.
– Ты не скучаешь по мне?
Не дождавшись ответа, продолжала:
– У нас появилась большая лохматая кошка. Говорят, сибирская. Вот царапается!.. Посмотри, – стала показывать она исцарапанные руки и поднесла их ближе к свечам, что бы Игорёк мог лучше рассмотреть её царапины.
Но Ирина была тут как тут.
– Маша! – строго позвала она, – Пойдём домой.
«Во имя Отца и Сына и Святого Духа. А-ми-нь!», – раздался громкий голос священника, и за ним, как эхо, опять прозвучали эти же слова дребезжащими тенорками в устах молящихся старушек.
На улицу, после «встречи» с бабушкой и Игорьком, Маша вышла в хорошем настроении, стала слегка подпрыгивать на ходу и игриво покачать руку матери, ведущую её за собой.
– Маша! Мы ещё не дома, – пробурчала Ирина, одёргивая дочь.
Когда они вернулись, Виктор ещё спал. Неожиданно раздался телефонный звонок. Ирина взяла трубку.
– Это я, – послышался голос Веры. – Ты не спишь?
– Нет, нет, Верочка! Мы с Машенькой только что из церкви пришли.
– Вот молодцы! А мы с Женькой продолжаем валяться. Так хорошо! Танька спит…
– Ты что-то хотела, – сухо спросила Ирина.
На другом конце провода послышалось молчание, а потом – вопрос:
– Твой-то дома?
– Спит. А что ты хотела?
– Да хотела заехать. Так. Поболтать…
– Приезжай. Мы всегда тебе рады. А Женя?
– Да он опять куда-то по делам собирается. Как воскресение – у него дела. Какие дела в выходной день? Вот и хочу с тобой поговорить об этом.
– Да откуда же мне знать, где он бывает по выходным?!
– Я не об этом, Ира. Задумала кое-что. Твой-то не будет возражать, если я припрусь к вам?
