Это та же проблема? Я каким-то образом отметила их, но что-то пошло не так?
Я не уверена, почему продолжаю задавать себе какие-то вопросы; не похоже, что моя магия имеет обыкновение объяснять, что она делает. Беру Каллана за руку, и волна облегчения захлестывает меня, когда он не отстраняется и не останавливает меня. Пробегаю глазами по таким же символам на его руке. Как ни странно, у него есть еще одна отметина на ладони. Это двойник той метки, которая появилась у меня, когда я похитила магию у старейшины Ковки в тот день, когда они забрали меня у Лахлана.
Поднимаю руку Каллана, а затем смотрю на его ковен.
– У кого-нибудь еще есть такая руна? – спрашиваю я, указывая на нее, и все они перепроверяют, прежде чем ответить «нет».
– У всех нас есть метки, но они отличаются друг от друга, – сообщает мне Энох, и меня захлестывает новая волна разочарованного замешательства, но я стараюсь не подавать виду. Что, черт возьми, значит: «У всех нас есть метки, но они отличаются друг от друга»?
Энох поворачивается и задирает рубашку на спине. Вдоль его спины тянутся две линии рун. Руны, которые я узнала бы где угодно, потому что они обозначают мой длинный меч и посох. Нэш задирает ворот своей рубашки, обнажая руны моих коротких мечей на каждой стороне своих ребер. Я выжидающе смотрю на Бэкета, и в этот момент реальность обрушивается на меня, как гребаный товарный поезд.
Твою ж мать, он знает, что только что произошло с его отцом?
Слегка улыбаюсь ему, и он неуверенно улыбается мне в ответ. Я не могу избавиться от подозрения, которое закрадывается в мои мысли, когда я наблюдаю за Бэкетом, ожидая, что он покажет мне, какая из моих рун каким-то образом оказалась у него на руках. Вспоминаю тот день, когда старейшины испытывали мою магию. Бэкет и его отец казались мне близкими друзьями, ближе, чем Энох со своим отцом. Мог ли Бэкет быть в курсе того, что задумал старейшина?
Оглядываюсь и вижу, как Торрез прислонился к стене. Когда мы встречаемся взглядами, он тут же отстраняется и подходит ко мне.
– Да, Ведьма? – обращается он ко мне; его голос похож на низкое рычание, что мгновенно отвлекает меня.
Отмахиваюсь от своей реакции на его тон и наклоняюсь к нему, понижая голос:
– Ты можешь проделать свою штуку «я чувствую правду»?
Он кивает, и я украдкой вдыхаю его успокаивающий запах, прежде чем снова повернуться к Бэкету.
На мгновение я задумываюсь, знает ли он уже о своем отце и о том, что произошло сегодня вечером. Прошло уже несколько часов с тех пор, и у кого-нибудь наверняка было достаточно времени, чтобы ввести парня в курс дела, но, глядя на него, у меня возникает неприятное чувство, что мне не так уж повезло. Я просто не представляю, как он отнесется к новости: «Я убила твоего отца, потому что он кусок говна».
Бэкет оттягивает ворот своей рубашки в сторону, чтобы показать руны на верхней части плеча. Похоже, теперь у него есть несколько моих щитов и лук со стрелами.
– А еще у меня есть руна на пальце ноги, – сообщает Бэкет, пока я пытаюсь решить, как рассказать ему обо всем.
– Бэкет. – Я выдерживаю паузу. – Сегодня я встретила твоего отца… – Прочищаю горло. – Тебе уже рассказали что-то о нем? – неловко выпаливаю я, а затем задерживаю дыхание и жду его ответа.
Посылаю безмолвную мольбу Вселенной, надеясь, что он каким-то образом уже знает, что произошло, и на самом деле просто принимает все как должное. Но эта надежда гаснет, когда на лице Бэкета появляется недоумение. Да, похоже, именно мне придется сказать, что я убила его отца.
