– Так, давай еще раз пройдемся по плану, – прошу я, чтобы отогнать чувство неполноценности.
– Мы проедем так далеко, как только сможем, что займет пару дней, а потом у нас впереди, возможно, пара недель пешей прогулки. Я повернул назад, когда почувствовал барьер, но мне показалось, что само поселение находится в долине, окруженной горами.
Я киваю и запоминаю все, что он говорит мне. Пытаюсь представить картинку, но у меня не получается. Пробегаю взглядом по лицу Вона. Его глаза отстраненные и неподвижные, но они того же цвета, что и мои. Должно быть, Сорик подстриг ему темные волосы, потому что теперь они доходят до плеч и выглядят здоровыми и блестящими.
– Что ты думаешь… пап?
Слово «папа» все еще кажется мне чужим, но я стараюсь произносить его почаще, чтобы оно не звучало так жестко и странно. Я знаю, что он не ответит. Понятия не имею, зачем я вообще спросила, но мне кажется важным не относиться к нему так, будто его здесь нет, как будто у него нет своего мнения.
Киваю, словно он только что высказал свое согласие, и хлопаю в ладоши.
– Что ж, тогда сделаем это.
* * *
Эврин крепко обнимает меня, и я не могу сдержать смеха.
– У тебя получается все лучше и лучше, – поддразниваю я и смеюсь громче, видя, как румянец заливает его шею, когда я отстраняюсь. – Похоже, ты наконец готов надеть футболку с надписью «Люблю обнимашки», которую я приберегла для тебя.
– Дашь мне эту футболку, и я сожгу ее, – угрожает он, но при этих словах уголок губ дергается.
– Пф-ф-ф, – отмахиваюсь от угрозы. – Ты же знаешь, что будешь носить ее не снимая, спать в ней, и все такое.
Эврин разражается смехом и качает головой. Приятно снова слышать его смех. Все переживали утрату Кигана и Лахлана, но Айдину и Эврину пришлось особенно тяжело. Приятно увидеть легкость и веселье в его глазах.
– Видишь, ты не отрицаешь, – смеюсь я.
Айдин стоит и ждет своей очереди, пока мы с ребятами пробираемся вдоль шеренги любимых, обнимая и говоря ободряющую чушь, хоть мы и не знаем, насколько она правдива.
– Уверена, что нам не нужно поехать с вами? – уточняет Айдин в пятидесятый раз, заключая в крепкие объятия, которые отрывают меня от земли и укрепляют душу.
– Уверена. У тебя будет полно дел с Сильвой и Советом старейшин, – напоминаю я, и он съеживается от моих слов.
Все, включая близнецов, согласились, что Сильву нужно арестовать за то, что он пытал ламий. Никто на самом деле не знает, что сделают старейшины, но пусть они решают это самостоятельно. Сам Сильва не появился на конвейере объятий. Он заперт в комнате с круглосуточной охраной. Близнецы попрощались с ним чуть раньше, но у меня не было возможности спросить их, как все прошло.
– Мы позвоним, как только сможем, и все вам расскажем, – пытаюсь успокоить Айдина.
– Тебе определенно стоит это сделать, Бандитка. Мы будем ужасно нервничать, пока не убедимся, что с тобой все в порядке, – предупреждает меня Айдин, осторожно ставя меня на ноги.
– Люблю тебя, здоровяк, – говорю я, и мы оба давимся смехом.
Напоминаю себе, что это прощание лишь на время. Сбрасываю с себя плащ меланхолии, который против воли опустился на мои плечи, и двигаюсь к сестричкам.
– Позвони нам, если что-нибудь понадобится, – велит Берди. Я киваю и крепко прижимаю ее к себе. Хочу поблагодарить ее за то, что видит меня и любит такой, какая я есть, но тогда это будет слишком похоже на окончательное прощание, а я этого не хочу.
