Шахман видел, что Сурхай горит жаждой мести, но полагал, что месть эта может обернуться для Сурхая гибелью.
– Не гневайся на меня, великий хан, – сказал Шахман, приложив руку к сердцу. – Но я скажу, что думаю…
– Продолжай, – кивнул Сурхай, едва сдерживая негодование.
– Надир принес нам много бедствий, – начал Шахман. – И каждый горец мечтает разделаться с ним, как он того заслуживает. Но то, что я видел и что знаю, заставляет меня предупредить тебя.
– Предупредить? – переспросил Сурхай-хан.
– Мне не хотелось этого говорить, но, если горцы опять станут воевать с Надир-шахом, он непременно нас разобьет и превратит Дагестан в пустыню.
– Этого никогда не будет! – твердо сказал Сурхай-хан.
– Затем переселит сюда каджаров, – продолжал Шахман. – А уцелевших горцев отправит в Персию, пока они не исчезнут там среди других племен.
– И что же ты решил мне посоветовать? – гневно спросил Сурхай. – Покориться Надиру?
– Обмануть его, – сказал Шахман. – Сделать вид, что мы согласны быть его союзниками.
– Союзниками? – не верил услышанному Сурхай-хан.
– Временно, – объяснял Шахман.
– Похоже, андалалцы тебя тоже не поняли, – ответил Сурхай-хан, намекая на недавние события в Согратле. – Когда они согласятся на такой союз, то и я, может быть, подумаю.
Раз уж никто не собирался признавать его вождем, прикидывал Шахман, то оставалось надеяться, что Сурхай-хан согласится собрать всех под свои знамена и склонить влиятельных людей на союз с шахом, каким бы противоестественным он ни казался. А Шахмана сделают посредником между горцами и Надиром. А там уж он сумеет получить от шаха рагам с его подписью и печатью, который возвысит его над остальными. И андалалцы еще будут умолять о прощении за нанесенное ему оскорбление.
– Главное, чтобы шах оставил нас в покое, – продолжал уговаривать хана Шахман. – А когда он будет разгромлен великими державами, все станет на свои места, и ты вернешь себе Шемаху.
– Шемаху я верну своей саблей, – жестко ответил хан и сделал слуге знак, чтобы тот вернул Шахману принесенный им подарок. – Но не этой, на которой написано, что ее сделали персидские мастера. У меня таких сабель много, но я добыл их в битвах с каджарами. Так что верни ее тому, у кого взял. А здесь ей не место.
– Прости, если я тебя разгневал, – удрученно отвечал Шахман. – Я хотел лишь, чтобы ты обрел новую славу, а не думал, как защитить свой народ от врага, который разбил даже турецкого султана. Даже афганцев, которые считались непобедимыми воинами…
– Посмотрим, кто кого победит, – спокойно ответил Сурхай-хан. – А сначала мы узнаем, на что годится брат Надира Ибрагим, называющий себя ханом. Сегодня мой сын с нашими лучшими воинами выступает в Джар на помощь восставшим.
«Когда-то он лишился руки, – подумал Шахман. – А теперь может лишиться всего, если не перестанет злить Надир-шаха».
– А тебе советую покинуть Кумух, – продолжал Сурхай-хан, заканчивая неприятный разговор. – Тебя следовало бы казнить, так как андалалцы от тебя отказались. Но я тебя прощаю в благодарность за полезные сведения… Уходи, пока не поздно. Я тебя не трону, но за людей поручиться не могу – слишком они настрадались от нашествия твоих друзей.
– Они мне не друзья, – пытался возразить Шахман.
– Как и я, – сказал Сурхай-хан, отворачиваясь от Шахмана.
К вечеру Шахман со своим караваном отбыл из Кумуха. Решив нигде больше не задерживаться, он направился в Дербент.
