Раконоца вздохнула. Радостно отметила про себя, отметив, что все прошло хорошо, все родные Илии и Исака явно довольны. Они с Ксенексолцей быстро убрали со стола, обсуждая последнюю новость, которую узнали за столом: Кирилл женится на девушке из соседнего села, которую однажды видела Ксенексолца в церкви. И теперь она описывала ее внешность Роконоце.
– А какая она, как я могу знать, – ответила она на ее вопрос. На лицо видная, а на характер посмотрим, какоженим Кирилла.
– Интересно, твой брат Хамбо, намного старше Кирилла, а не женится…
– Так ему лень; невесту-то надо искать, – ответила Ксенексолца, – что ты не знаешь Хамбо? Работает с большой ленцой. Наш председатель колхоза «Красный садовод» все время недоволен им. Ох, мы и хохотали, когда все собирали табак в колхозе, а он, что ты думаешь: ногу на ногу, под стогом улегся. У него ж обычно все перекуры затяжные. Вдруг видит, председатель Фотиади появился на арбе. Тут он так подскочил, как ужаленный, и ну – за работу так усердно, лучше всех! Председатель даже похвалил его. А мы прямо – таки давились от смеха. Мимика и жесты Хрисаны – Ксенексолцы были так уморительны, копируя брата – лентяя, что Роконоца, живо вообразив эту картину, смеялась, закатывалась от рассказа подруги так звонко, что, наверное, христопульские слышали ее смех на подходе к своему дому на другой улице.
– Ох, подруга, аж скулы свело. И как это тебе удается? Никто так не умеет насмешить! – Роконоца вытирала слезы уголком своего фартука, стараясь унять судорожные смешки.
– А разве я что-то особенное сказала? – последовал невозмутимый вопрос тонюсеньким детским голосом. Роконоца фыркнула, еле сдерживая смех.
– Ну, хватит, сколько можно? Бедный Исак, бедняга, наверное, смеется целыми днями. Смотри, может грыжа от постоянного смеха появиться.
– Да, это да, посмеяться он любит, – заметила совершенно безразличным голосом Ксенексолца.
* * *
Как ни ревновал Илья свою красавицу – жену, но все же он нашел возможность отправить ее, вместе со вторым, уже трехлетним, сыном Хариком в Севастополь, к ее сестре отдохнуть и полечиться. Наступило лето, пора летних каникул, и старшие дети вполне самостоятельные могли оставаться дома, и помогать деду вовремя кормить скотину, поливать огород. Так что Роконоца, наконец, смогла поехать повидаться с сестрой.
Наталия, по возвращении, рассказывала, как хорошо они с Хрисуллаки, так она ласково называла старшую сестру, провели время. Какой прием ей оказывал брат Георгос, живший недалеко от сестры! Женат он был на богатой гречанке, отец ее, Иван Василиади, занимался торговлей рыбы. Двое сыновей Георгиса были совсем малыши. Все было замечательно в этой семье тоже. Везде у них в домах дышало достатком. Особенно Наталии понравился дом сестры. Он ей казался шикарным, ухоженным, нарядным, даже стало обидно за свой дом: такого порядка у нее никогда не было. Христина ее успокоила, сказала, что на селе, и с малыми детьми, она б тоже быстро забыла об порядке. Сестра не уставала показывать Наталии город, который прямо – так потряс ее. Каким прекрасным, чистым, зеленым и элегантным был Севастополь! Казалось, что все население города состоит из моряков, морских офицеров, их жен и…музыки. Повсюду откуда-то неслась музыка на морскую и моряцкую тему. Русским языком Наталия почти не владела, но музыка не нуждалась в переводе. От нее оставалось ощущение легкости и красоты. Хотелось летать и творить прекрасное. Христина подарила ей красивый, тогда очень модный, полосатый костюм, с матросским воротом, ставшим предметом зависти всей женской половины односельчан. Месячный отдых у сестры с малышом Харитоном надолго запомнился Роконоце. У Христины уже были взрослые сыновья, Аврам – семнадцати и Михаил – шестнадцати лет. Расставались очень тяжело, как чувствовали, что больше друг друга не увидят.
