Из черноты он брал глаза и губы,
И часть руки, придерживавшей маску…
Так вылеплено множество личин.
И вот, пожалуй, чересчур правдивы
Министр самодовольный и продажный,
Поэт-осведомитель и актриса,
Как щука, проглотившая червя.
Не раз пытались выкупить портрет
И негатив такие персонажи.
Покуда фото сохли на веревках,
Варил фотограф дивные ликеры
Из пряных трав и высохших сластей.
И, наливая, все припоминал
Гимназию, где на последней парте
Сидел с ним рядом Берия Лаврентий.
На сломанной тахте лежал старик,
Кремлевского фотографа не вышло.
Вернувшись с фронта мировой войны
И с Пуришкевичем сдружившись в Ялте,
До Грузии добрался, но в Батуми
Выл пароход. Семейство собиралось.
Ночь проведя бессонную в каюте,
Он выбросил на пристань чемодан.
Да, Пекелис был брат Грегори Пека.
Красив и в девяносто. Моложав.
И женщины любили Агасфера.
Как он был стар! Таким же стариком
Его и в детстве помнили старухи,
А он их годы запечатлевал.
Ликеров терпких выветрился дух.
Сгорело все. Лишь на меня ночами
Тбилисские глядят леонардески.
