– Какие новости? – спросил его я.
– Фрицы ждут нового коменданта, – зашептал Рубин. – Штандартенфюрера Германа фон Штернхоффера. Лютый зверь, которого даже немцы боятся.
– Откуда ты знаешь?
– Знакомая кухарка нашептала, – усмехнулся парень. – Она в столовой комендатуры работает. Слышала, как болтает немецкая прислуга.
– А что, немецкая прислуга болтает по-русски?
– Нет. Просто моя кухарочка знает немецкий, но скрывает это.
– Ты с ней поосторожнее. Сам понимаешь, она может оказаться провокатором.
– Да я ей ничего не говорю, даже – не спрашиваю. Сама рассказывает.
– Ладно! Теперь слушай меня! Есть дело. Для этого вы мне понадобитесь все – ты, Яшка, Кузьма, Злата. Сбор завтра в нашем подземелье. В двенадцать дня.
– Эх, самая работа будет! – сокрушенно покачал курчавой башкой цыган. – Шучу!
Наконец-то – дело. Надоело бабьи сплетни собирать… Да, листовки разбрасывать… Всем все передам!
Я сунул ему немецкую марку.
– Благодарствую, господин хороший! – громко сказал Рубин. – Всегда рад чистить ваши штиблеты!
Посмотрев на часы, я направился к дому Сухомлинского. Вскоре должна вернуться с работы Марта. Да и мне не мешает посидеть в тишине и все обдумать. Уж больно заковыристая задачка. Извлечь папку с научными материалами из сейфа местного отделения Аненербе – сложно, но можно. Вытащить профессора из застенков – можно, но сложно. А вот как изъять из немецких мозгов то, что могло туда из этой заветной папочки попасть? И тем не менее – именно эту задачу поставило руководство перед бывшей княгиней Шаховской. Как бы бредово это ни звучало!
В прихожей меня встретила Глаша. Надутые губки выражали неодобрение. Надо думать, моими любовными похождениями. Приняла у меня пальто и шляпу. Сообщила, что князь отбыл по делам, обед готов, можно подавать. Я сказал, что подожду фройляйн Зунд, чем вогнал горничную в еще большее уныние. Чтобы как-то утешить ее, я попросил подать мне кофе в кабинет. А сам прошел в ванную. Колонка была теплая, так что помыть руки можно было с комфортом, а вот к приходу Марты не мешало бы нагреть воду как следует.
– Спасибо, милая! – сказал я, когда горничная принесла кофейник на серебряном подносике, с фарфоровой чашечкой и блюдечком с конфетами. Именно так любил пить кофе Базиль Горчаков, о чем я узнал, случайно. Старый князь как-то проговорился, что в «моем семействе» бытовала такая странная привычка. Пришлось соответствовать. Взяв чашечку, как положено, двумя пальцами и чтобы мизинец непременно – на отлете, я сказал:
– Да, Глашенька! Скажи Захару, чтобы колонку растопил!
– Мадам вернутся, и соизволят принять ванную? – съязвила горничная.
Мне захотелось по-барски отвесить ей леща пониже спины, но удержало опасение, что эта шалость будет воспринята как сигнал к сближению.
– Не мадам, а – мадемуазель! – поправил я. – Вернее – фройляйн.
– Я по-немецки не понимаю, – насупилась Глафира. – Они моего тятеньку под Перемышлем в шестнадцатом убили.
– Соболезную, но не скажи это при наших немецких гостях. Некоторые из них неплохо понимают по-нашему.
Сердито стуча каблуками, она удалилась. Я остался наедине с кофе и своими мыслями.
Итак, что я узнал от засланной княгини? Галанина взяло не гестапо и даже – не Абвер. Он взят по заказу Аненербе, благодаря чему, собственно, жив до сих пор. Аненербе, несмотря на свою специфику, заинтересовано в участии в создании нацистского атомного оружия. Это как раз понятно. Какое ведомство первым преподнесет обожаемому фюреру вундервафлю, тому и достанутся все моральные и материальные плюшки.
